Майкл Игнатьев - Права человека как политика и как идолопоклонство

человеческих ценностей.
Подступившись к самому важному вопросу «В чем назначение прав
человека?», мы немедленно убеждаемся в том, насколько сложно
выработать единственно верный ответ на него. Но еще сложнее понять,
что настаивать на универсальном ответе в общем-то и не нужно.
Концепция прав человека имеет множество назначений, которые могут
обретать различные выражения не только в межкультурном диалоге, но
и внутри отдельных культур. Ни одна значительная культура не имеет
однозначного ответа на этот вопрос. Но тот факт, что, размышляя о

назначении прав человека, можно предложить множество хороших
ответов, не должен отвращать от попытки выдвинуть какой-то свой, еще
более качественный ответ, особенно если он, подобно трактовке прав
человека Игнатьевым, найдет понимание у многих людей.
Назначение прав человека, считает Игнатьев, в том, чтобы оберегать
человеческую субъектность1 и, следовательно, защищать ее носителей
от насилия и угнетения. Забота о правах человека есть обеспечение
негативной свободы: свободы от насилия, угнетения и жестокости. Таков
начальный пункт непростых размышлений о том, каким должен стать
оформляющийся правозащитный режим на мировом уровне. Но даже
этот отправной тезис оказывается отнюдь не таким бесспорным, как
может показаться на первый взгляд. Защиту человеческой
самодетерминации и ее отдельных носителей от насильственных
посягательств нельзя отождествлять просто (или исключительно) с
негативной свободой от внешнего вмешательства. Точно так же и суть
прав человека не сводима только лишь к набору негативных свобод.
Скажем, право на материальное поддержание собственной жизни имеет
для человеческого самоопределения не менее важное значение, чем
право не подвергаться пыткам, но первое, в отличие от последнего, не
относится к перечню негативных свобод. Голодающие люди столь же
уязвлены в своей человеческой субъектности, как и те, кто подвергается
жестокому обращению. Включение права на материальное поддержание
жизни в правозащитный режим стало важнейшей частью
международного консенсуса, касающегося природы прав человека.
Даже если базовым предназначением прав человека считать попечение
о человеческом самоопределении, причем не сводимое к защите сугубо
негативных свобод, то, как замечает Игнатьев, все равно остается
неразрешенной проблема моральной состоятельности правозащитного
режима. Даже неукоснительное соблюдение прав человека в
международном масштабе вовсе не гарантирует того, что люди, чьи
права эффективно защищены, будут жить прекрасно или хотя бы сносно.
Когда права человека уважаются и отстаиваются, они выступают
эффективным инструментом защиты личности от насилия, жестокости,
угнетения, унижения и тому подобного. Опираясь на указанное
предназначение прав человека — Игнатьев называет его
«прагматическим», хотя такая формулировка не означает отрицания
моральной подоплеки правозащитной работы (подобно тому, как
прагматизм является одновременно и моральной, и политической
философией), — можно наметить контуры действенного правозащитного
режима. Правозащитные институции и агентства, как государственные,
так и неправительственные, не должны в своей заботе о правах
человека выходить за рамки того, что минимально необходимо для
защиты личности как агента свободного выбора, или приписывать
правам человека какие-то иные базовые цели, как, например,
необходимость защищать достоинство личности, что Игнатьев, кстати,
отрицает и к чему я намереваюсь обратиться позже. Расширение

спектра прав человека за пределы того, что явно необходимо для
защиты человеческой субъектности, обесценивает смысл
правозащитной идеи и, соответственно, ослабляет потенциал ее
сторонников.
Распространение правозащитной идеологии по всей планете также
затрудняет достижение широкого межкультурного согласия с тем
набором прав, на обеспечении которых настаивает международный
режим прав человека. Если права человека представляют собой
прагматический инструмент политики, то эффективность систем,
которые их защищают, должна быть важнее их повсеместного признания
и провозглашения. В правах человека не стоит видеть гарантию
социальной справедливости или залог качественной жизни. Защита от
жестокого, бесчеловечного или --">