Майкл Игнатьев - Права человека как политика и как идолопоклонство

унижающего человеческое достоинство
обращения — все перечисленное вполне совместимо с
множественностью целевого предназначения правозащитных практик —
повсеместно воспринимается в качестве самой основы режима прав
человека. Если защита от жестокости и бесчеловечности — свобода от
ущерба и свобода жить достойно — не являются правами человека, то
что же тогда вообще может претендовать на эту роль? Разумеется,
некоторые говорят, что у человека вообще нет никаких прав, но это не
означает, что за ними истина. Вера в права человека вовсе не влечет за
собой убеждение в том, что они существуют независимо от
человеческого самоопределения. Права человека — мощный
инструмент, позволяющий защищать людей от жестокости,
бесчеловечности и унижения, и чтобы заниматься подобным делом, нам
достаточно верить в это. Многие видят в правах человека нечто
большее, полагая, например, что у них имеется какой-то божественный
или природный источник. Но на человеческое желание защищать их это
никак не влияет.
Необходимо ли, ради придания правозащитному режиму эффективности
и международного авторитета, ограничивать его исключительно защитой
негативных свобод, как предполагает Игнатьев? Лично я сомневаюсь в
этом. Основаниями для сомнений служат некоторые логические
аргументы (в том числе упоминаемые и самим Игнатьевым), история
принятия Всеобщей декларации прав человека и очевидная потребность
включить право на материальное поддержание жизни (не относящееся к
негативным свободам) в перечень базовых прав, что будет
способствовать повышению авторитета правозащитных документов в
глобальном масштабе. Хотя права, связанные с жизнеобеспечением, как
и некоторые базовые политические свободы (habeas corpus), не
относятся к разряду негативных свобод, без них невозможно защитить
человека от унижающего обращения, одной из форм которого
определенно выступает нищета. Да, правозащитный режим не следует
простирать за рамки разумного, но при этом все-таки нужно избегать
минималистского подхода, который оставит наиболее уязвимую часть
человечества без (минимально) необходимых средств, требуемых для

того, чтобы гарантировать способность этих людей вести достойное
человеческое существование. Голод означает отрицание человеческой
субъектности, а голодающие теряют человеческое достоинство, они не
способны вести человеческую жизнь. Существует множество других
путей, позволяющих описать величайшую несправедливость, творимую в
современном мире в отношении голодающих, но важно то, что у нас
всегда есть способы и предотвратить голод, и преодолеть его, если он
все же наступил. Действительно, то, что называют минимальными
правами человека, не должно быть спорным, а всеобщее согласие с
ними исключительно важно для контроля над их соблюдением. Но при
этом имеются самые серьезные причины полагать, что эффективный
правозащитный режим должен включать в себя, наряду с негативными
свободами, и права материального жизнеобеспечения.
Другая причина, заставляющая усомниться в правильности сведéния
правозащитных режимов к самым минимальным стандартам, коренится
в проблемах, возникающих в связи с принятием, интерпретацией и
практическим применением даже самых скупых формулировок прав
человека. «Минимальное» отнюдь не тождественно «общепринятому»
или «легко внедряемому». Возможно, заручиться всеобщим согласием
по поводу такого набора прав человека, который сочетает защиту
негативных свобод с правом на материальное жизнеобеспечение,
гораздо легче, нежели ограничить правозащитный режим сугубо
негативными свободами. Игнатьев воздерживается от подобного
заявления, но он не раз намекает на то, что принцип человеческой
субъектности поддерживает только негативную трактовку свободы. Я не
согласна с этим: по моему мнению, такой редукционизм недопустим. Но
мой аргумент — лишь один из числа многих, которые можно привести в
пользу включения права на жизнеобеспечение (и, возможно, каких-то
иных прав) в такой правозащитный режим, который не будет ни
минималистским, ни максималистским.
Несмотря на всю привлекательность минимализма, стоит заметить, что и
так называемый минимальный набор прав человека не является ни
очевидным, ни общепризнанным, даже в кругу людей доброй воли. Даже
по поводу средств, --">