Андрей Анатольевич Посняков - Саркофаг

Андрей Посняков Саркофаг

Глава 1 ШУШАРЫ

Я свыкся с этим сном, волнующим и странным…

Поль Верлен.

Мой давний сон

Мотор работал уверенно, весело, и самолет – старенький, кое-как подлатанный Ан-2 – летел ровно, гладко, лишь чуть дрожал от вибрации. Из пилотской кабины обзор открывался великолепнейший – остекловка чуть выпирала по обе стороны, так что можно было заглянуть под самый фюзеляж. А внизу под лучами яркого солнышка по узенькой ленте серого асфальтового шоссе деловито сновали автомобили.

Максим погладил по волосам сидевшую у него на коленках девушку, Олесю, бывшую невесту и нынешнюю любимую, такое тоже случается! – осторожно поцеловал в шею, стараясь не разбудить. Умаялась, бедолага, уснула, вернее, забылась в беспокойной полудреме. Еще бы – пережить такое! Ведь еле ушли… Еще бы чуть-чуть – и все, взорвались бы, разлетелись вместе с самолетом на мелкие кусочки. Повезло, что и говорить, – повезло, Бог миловал.

И сам ушел, и девушку увел… С Олесей он когда-то расстался, но почти год назад их снова свела судьба.

Чувство щемящей нежности вдруг охватило Макса, он снова поцеловал Олесю в шею, тихонько погладил по волосам – длинным, темно-каштановым, снова поцеловал… Черные пушистые ресницы вздрогнули, губы тронула безмятежная – совсем как раньше, в старые добрые времена, – улыбка. Ага, вот и глаза чуть-чуть приоткрылись – блестяще-карие, с желтыми лукавыми искорками.

И молодой человек поцеловал любимую в губы, сначала осторожно-нежно, а потом все жарче, жарче, жарче… и рука его уже скользнула под кофточку, ощущая теплую шелковистось кожи, тоненькую линию позвоночника… лопатки…

– Ах, – Олеся отстранилась наконец, рассмеялась, искоса посмотрев на пилота – паренька лет семнадцати, крашеного блондина с чувственными, как у девчонки, губами…

Оба знали, что Саша, пилот, – голубой. Или – трансвестит, не важно.

Вот именно – не важно! Без него бы не выбрались.

– Боже, мы еще летим! – Посмотрев вниз, девушка восхищенно тряхнула волосами. – Ах, как красиво кругом! Поля, луга, деревья… машинки эти маленькие. Ой! А что за река там?

– Не знаю, наверное, Волхов. – Максим улыбнулся, повернул голову. – Или эта… Свирь? Сясь?

– Волхов, – серьезно кивнул пилот. – Еще немного осталось. Боюсь только…

Парень замолчал, пристально вглядываясь в приборы, которые частью работали, частью не работали.

– Что – «только»? – настороженно переспросил молодой человек.

– Боюсь, как бы горючка не кончилась. – Пилот вздохнул и показал на какой-то приборчик. – Вон, стрелка-то ходит… нет ей никакого доверия!

– Так мы ведь вроде много залили, – удивился Макс.

– Так он и жрет много.

– Ничего! – Заметив вспыхнувшую в глазах Олеси искорку беспокойства, молодой человек хохотнул. – В крайнем случае сядем прямо здесь, на поле какое-нибудь. Надеюсь, не разобьемся.

– Не разобьемся, – чуть улыбнулся Саша. – Плюхнемся на загляденье!

– Ну, скажешь тоже – плюхнемся! Слушай, ты рацию включить не пробовал?

– Да пытался уже… не работает.

– Точно не работает или связи нет?

– А черт его…

Протянув руку, летчик щелкнул тумблером и разочарованно присвистнул:

– Я же говорил – не работает.

Летчик… Какой этот Сашка летчик, к черту, – так, отец-пилот кое-чему научил. Хорошо, что хоть взлетел… Однако рано или поздно предстояла посадка. Да еще с горючкой что-то неладно… И вообще…

– Слышь! В Питере ведь могут быть большие самолеты… лайнеры!

– А мы в Пулково не полетим! Мы – на Ржевку. Да не бойтесь, сядем – мы когда-то с отцом часто летали. В старые еще времена…

– Ой, мальчики! – восторженно воскликнула Олеся. – Как здорово кругом, как классно! А небо, небо какое – голубое, прозрачное… И тумана этого проклятого нет! Господи, прямо не верится! Неужели кончилось все? Неужели – вырвались? – Девушка вдруг поникла плечами, вздохнула. – А Петрович? Трушин? Они же остались там… в этом ГУЛАГе чертовом!

– Мы их звали! – отрезал Макс. – Сами отказались… разобраться во всем хотят.

– Как будто там можно в чем-то разобраться!

– Вот и я о том.

Молодой человек вздохнул, задумался. Он и сам бы хотел разобраться, что случилось с их родным городом, внезапно, за одну ночь, накрывшимся плотным колпаком желтой мглы, непробиваемым --">