Владислав Добрый - Катарина в Москве

снова ему удалось обмануть наводчика — взрывы выкрошили бетон правее грузовика. Некоторое время Катарина ждала следующего маневра, но грузовик мчался не сворачивая. Катарина остро захотела выругаться, но не смогла подобрать слов. И когда она уже готова была сорваться и выпрыгнуть в кибере на бетон — грузовик резко затормозил. Прямо перед ними, одна за другой, взорвались шесть мин. Клубы дыма выстроились в неровную линию, перекрывая магистраль полностью. Грузовик снова начал набирать скорость, с грохотом перекатываясь через выбоины.

— Проскочили — раздался в наушниках подозрительно веселый голос Семена Марковича — сейчас пять секунд перезаряжать будут, потом еще девять секунд минам до нас лететь. Мы уже за опоры «Патриаршей» заедем, в слепую зону. Зато сейчас продадут инфу всем, что мы тут. Через час все семьи, кто хочет вкусный кусок урвать, прибудут. Ну, кроме той, у которой ваш дражайший муж прячется — Катарина в это время возилась с кодами доступа. Она бросила взгляд на панель управления, убедиться что Семен Маркович вещает не в общий чат, а только ей. И только после этого ответила:

— Нет, эти тоже обязательно вышлют отряд — Между тем, огромные белые створки, закрывающие въезд на «Патриаршую Дорогу», начали раскрываться. До них еще оставалось не меньше пяти сотен метров, но Катарина хотела въехать на эстакаду не сбавляя скорость.

— Чтобы отвести от себя подозрения — догадался Семен Маркович — Но нам от этого не легче. Они поделят направления, поднимут дроны, засветят нас на карте. Перехватят, куда бы мы не направились.

Катарина молча показала точку назначения на карте тактического взаимодействия. И раскрыла общий доступ.

Катарина однажды читала посмертное напутствие деда. Напутствие было написано, разумеется для её отца, но отец баловал Катарину. Возможно, отец даже любил её мать Катарина была совсем мала, и не могла это утверждать с уверенностью. Зато, читая «Напутствие», она хорошо запомнила одну фразу: «Обычно, когда люди слышат как лед ломается под ними, они замирают в страхе. Но мы, Сибур, бежим вперед».

Катарина включила микрофон, и на удивление спокойным голосом спросила в общем канале:

— Приказ ясен? — и после минимальной паузы — Выполнять.

Конвой развернулся к центру Москвы, туда где среди разноцветных громад СЖК и семейных резиденций вздымающихся на сотни метров ввысь, прятался угрюмый серый цилиндр СССР — Собрания Святого Синода Руси. Самая большая крепость Москвы. Стены толщиной в десятки метров стали и бетона, автоматические пулеметные и пушечные гнезда, огромные пушки калибра 210 миллиметров, способные сровнять с землей любой небоскреб на расстоянии тридцати километров. Неприступна. Если не иметь коды доступа. Которые есть у неё, и её мужа. Это был хороший шанс переждать волнения, и дождаться помощи от семьи. Но было две проблемы.

У неё было слишком мало людей.

И это был СССР. Место, где избирался новый Патриарх Московский и Всея Руси. Если она хоть что-то понимала в политике, прямо сейчас была пауза, во время которой старые враги могли свести счеты. Многие Епископаты развернули настоящую войну против соседей, в надежде что их добыча окупит их потери, а новый Патриарх будет на их стороне если пострадавшие вдруг решат пойти в суд. Но эта пауза длилась не больше трех дней. Если не поторопиться с избранием Патриарха, существовал немалый шанс, что Москва рухнет в хаос. Значит, скоро Священный Синод, все пятьдесят митрополитов, должны будут войти в СССР, и запереться там до тех пор, пока не изберут нового Патриарха. Именно в СССР. Так уж сложилось, что в народе бытовала убежденность, что толстые стены и древние механизмы гарантируют божественное содействие в этом важном деле. Хуже того, попытайся Синод избрать Патриарха где-то еще, появится много людей, которые скажут что этот выбор не законен. Или даже хуже — не богоугоден. И эти тихие голоса сменят громкие выстрелы, если их не услышат сразу.

Люди карабкаются на вершину власти и могущества, нарушая законы и правила. А оказавшись на самом верху, оказывается в красивой, но прочной паутине связей, уступок, союзов и компромиссов. И эта шелковая паутина, хоть и блестит золотом и бриллиантами, но сковывает как многометровый стальной саркофаг. Нет не единого миллиметра свободного пространства, все возможности четко расписаны и регламентированы. А те что предписаны обычаем, хоть и не записаны, зато подлежат --">