(Dilandu) - Враг твой (СИ)

====== Пролог перед вступительной заставкой. ======

Гигантская космическая станция, похожая на системный блок компьютера, с которого сняли верхний кожух и долго били молотком по электронным внутренностям. Она кажется бестолковой и незащищённой, но это иллюзия — оружием и защитными системами, которыми нашпигована несуразная конструкция, можно вооружить небольшую армию. Да и её обслуживающий персонал никак не похож на мирных овечек — весьма военная на вид форма и боевые излучатели почти во всех в руках непрозрачно намекают, что здесь не космический бордель. Впрочем, назначение станции ещё более оригинально — это космическая церковь, широко известная в массах, как Папский Мейнфрейм. Как говаривал некто Д., времена меняются, и выражения веры тоже. Пережив тотальный экуменизм и либерализацию, в пятом тысячелетии от Рождества Христова вера поняла, что ей окончательно надоели блеяния своих духовных лидеров о правоте любых конфессий, тряхнула стариной и, воскресив старый принцип «права только я», начала выражаться не то чтобы совсем нецензурно, но весьма тоталитарно, обзаведясь собственной армией и неся добро, справедливость и просвещение всем, кто подвернулся под радары боевых крейсеров. Копилка на финансовое обеспечение всего этого богатства пополнялась за счёт взносов паствы — по большей части, добровольных, так как церковники обеспечивали не только духовную поддержку, но и вполне реальную защиту верующих от такой докучливой в космическую эру проблемы, как межзвёздные конфликты.

Строго говоря, среди политических структур, порождённых Землёй, только Церковь Безопасности в пятом-шестом тысячелетиях заполучила достаточные силы, достаточную централизацию и достаточную мобильность для того, чтобы заставить считаться с собой даже Протокол Теней и далеков.

И вот сейчас гигантский термитник главной церковной базы суетится, словно по нему прошёлся ураган. Коридоры, в которых не умолкают звонки боевой тревоги и мигают сигнальные лампы; топот ног — священники, которых сложно отличить от солдат, и солдаты, которых невозможно отличить от священников, спешат на боевые посты; металлические щелчки снимаемых предохранителей на ручных излучателях; сухой лай команд. Всё это сплетается в единый шум, общий поток, стягивающийся к эпицентру — широкому коридору в святая святых, самом сердце Мейнфрейма, ведущему к покоям матери-настоятельницы. Чем ближе к нему, тем больше суеты, тем больше паники на лицах. Верхние, нижние, боковые галереи — везде гроздями нависли толпы людей в камуфляже, ощерились стволами, застыли в боевой готовности. Впрочем, кое-кого уже оттаскивают на носилках, и, судя по развороченным стенам, это последствия сработавшей автоматической системы безопасности, нацеленной на уничтожение неавторизованных визитёров. Видимо, никто из прибежавшей на первый сигнал тревоги охраны не ожидал такого рикошета.

Но сейчас не стреляет никто, даже автоматику отключили. Все ждут; глаза устремлены в око бешеной бури, охватившей церковный центр. Нет-нет, да срывается у кого-нибудь возмущённый комментарий про омерзительную наглость, про нарушения традиций, про отсутствие приличий и, наконец, про необходимость подтащить вооружение покрепче.

А там, на перекрестье взоров и прицелов, укрытый невидимым, но мощным защитным полем, стоит идеально ровный куб, взблёскивающий полированной бронзой в свете прожекторов. В одной стене — трапецевидный проём, светящийся ослепительной молочной белизной. И в луче падающего изнутри света, сунув руки в карманы плаща-безрукавки, статуей замерла причина шума и паники — невысокая плотненькая девушка лет двадцати на вид. Её личико, отчасти скрытое тёмными очками, могло бы выглядеть симпатичнее, если бы не выражение холодной брезгливости, не слишком откровенное, но всё же заметное. Она стоит под защитой поля и явно чувствует себя не только в полной безопасности, но и абсолютной хозяйкой положения, а вся агрессивная суета для неё не важнее, чем паника тараканов, застуканных ночью у раковины с посудой. И когда выжидание достигает крещендо, за которым обязана последовать какая-нибудь глупость, внезапная гостья наконец размыкает маленький рот и процеживает несколько усиленных энергетическим полем слов, несомненно, тщательно взвешенных и заставляющих всех присутствующих впасть в окончательный ступор

--">