Настасья Чигара - Дети кицунэ

Ясухиро этот пергамент… – пробормотала я. – Ну, дающий невидимость…

Орочи усмехнулся и вытянул припрятанную колоду. Повёл рукой, и одна из карточек, выскользнув из-под нитки, сама собой поднялась в воздух. Больше Ясухиро я не видела. Да и смотреть не хотела. Что-то подсказывало, что мне ещё придётся на него насмотреться – там, в мёртвом городе Ёми…

Ни на коробе, ни на гонге знаков уже не было. Орочи с вожделением схватился за верёвки, придерживающие тарелку, и замахнулся.

– Хякки-ягё! – закричал он во весь голос. Раздался первый удар. – Хякки-ягё! Хякки-ягё!

Гонг грохнул три раза – и то, что пряталось внутри, вырвалось наружу. Это не была ни мёртвая волна от чар онрё, ни огненный шквал, ни бурный ветер…

Тарелка мгновенно расплавилась, обернувшись гадкой чёрной лужей. Эта чёрная лужа быстро растеклась, становясь всё больше и глубже, протягивала длинные щупальца, свивавшиеся в причудливые завитки и поднимающиеся над окровавленным полом.

Я поймала себя на странной мысли. Чем бы это существо не было, оно питалось кровью. Папаша довольно усмехнулся, Такеши пропал из виду. Ёкаи всполошились, оставшиеся люди кинулись наутёк. Тем, кто уцелел, несказанно повезло – они больше не интересовали чудовищ. Чёрная река влекла их за собой.

Я тоже почувствовала эту тягу. Тяжёлую, нечеловеческую, едва ли преодолимую. Другие поддавались ей с лёгкостью, но я держалась. Это неправильно, этого не должно быть…

– Идём, – Орочи дёрнул меня за плечо. – Нет времени, чтобы таращиться!

– Я никуда не пойду без брата!

– Да ещё догонит! Идём, идём!

Эта странная тягу укрепилась настолько, что я уже не могла сопротивляться. Чёрная река стелилась далеко вперёд, и я шла, будто кто-то тянул меня за невидимую верёвку. Но когда за спиной показался Такеши, вновь принявший человеческий облик, стало легче. Он взвалил на плечи короб с запертым внутри онрё.

– Масуми! – донеслось из окна. – Масуми, куда ты?

– Я не могу! – отозвался Керо. – Я чувствую, что должен быть там!

– Мас… Керо! Керо, остановись! – Широ попытался его догнать, но Керо отгородился морозным облаком из мелких кристалликов льда. – Керо!

– Прости…

Он подобрался ко мне и грустно взглянул – так, что мурашки по коже побежали. Широ ещё попытался нас догнать, но уже на лестнице мы затерялись среди других ёкаев. Невесть откуда появилась Ран. Одно из её щупалец-прядей успело поседеть.

Заиграла музыка, раздались крики и чудовищный рёв. Хякки-ягё, величественный парад ста демонов, начал свой ход. Нам оставалось только влиться в поток.

Такеши взял меня за руку. На его макушке торчком стояли лисьи уши, в жёлтых глазах уже не было белков. Когти, длинные и острые, не царапали, но крепко упирались в мою кожу, а сзади с каждым шагов раскачивался чёрный пушистый хвост. Он с ними. Среди них и чёрно-бурый лис, мельтешащий впереди. И почему я всё никак не могу назвать его «отцом»?..

За спиной вышагивает Ран. Из-под её распущенных волос скалятся острые зубы второго рта – хищные. Одна из них. Керо, как никогда бледный, смотрит на чудовищ вокруг белыми, горящими в темноте глазами. Их глазами. Зеленоглазый Хван, держа под руку кого-то невидимого, идущего рядом, ничем не отличается от них. И в то же время я слышу, как бешеный онрё скребётся в аптекарском коробе. Каждая вспышка его гнева откликается внутри меня – и придаёт сил, чтобы идти дальше. Получается, я тоже с ними.

Парад плывёт к городским окраинам. Под ногами разливается маслянистый чёрный туман, как от песен Йеньяо. Люди прячутся по домам, закрывают двери, выставляют разноцветные обереги и сидят тихо, как мыши. Они знают, что встреча с хякки-ягё заканчивается смертью. Они боятся всех – в том числе, и меня.

– Шествие ночное! Ста демонов парад! Юрэй, ёкай, цукумогами – все шагают в ряд! – громко поёт одноглазый музыкант с потрёпанной бивой.

Бивы ожившие, вместе с сямисэнами и бумажными зонтиками, недоверчиво поглядывают на «мёртвый» инструмент. Следом идут чудовищные о́ни, с ног до головы обвешенные оружием. На их плечах болтаются украшения из человеческих скальпов. «Женское начало» представляют рокурокуби с курительными трубками и длиннющими шеями, позволяющими смотреть на парад свысока, роскошные дзёро-гумо с позолоченными паучьими лапами вместо ног, чернозубые охагуро-бэттари и мелкие воровки-додомэки с птичьими глазами на руках. Неприкаянные юрэй плетутся в конце. Все одеты, как полагается – в яркие праздничные --">