Станислав Смакотин - Глиняный колосс

Станислав Смакотин Глиняный колосс

— Убью, гадина… Тише!.. — Возня за ветхим забором приобретает вполне отчетливые черты.

Ясно одно: темной ночью происходит не менее темное дело… Классика, мать твою! И вот почему меня так и тянет вляпаться во что-нибудь криминальное? Ладно в своем времени, но здесь-то, здесь? Богобоязненная и христолюбивая страна была, говорите? Или изнасилование в список смертных грехов не входит?.. А, господа будущие историки?

Стараясь не дышать, делаю несколько бесшумных шагов по направлению к забору. «Палку бы какую… Лучше железную!..» Рука сама нащупывает рукоять кортика. Револьвером я до сих пор так и не обзавелся. Похоже, зря!

— Господа, господа… Прошу вас… Возьмите день…

— Тихо ты! — Хриплый полушепот, за которым следует сдавленный стон — похоже, жертве основательно зажали рот. — Держи… Вот тут… — слышен треск разрываемой ткани.

А их-то минимум двое… Если не больше. Дела, Слава! И что будешь делать? Я оглядываюсь: пустынная улица теряется во тьме. План электрификации ГОЭЛРО и не думал добираться до затерянной у черта на куличках точки, именуемой Владивостоком. Да и нет его еще, этого плана-то… Появится лет через… Много. Впрочем, думать нет времени: довольно неуклюже я перемахиваю через дощатую изгородь:

— Стоять-бояться!.. — Ноги немедленно по щиколотку утопают в мокрой земле.

«Огород… Вспаханный!» — эта гениальная мысль почему-то отчетливо затмевает остальные. Отодвигая в сторону насущные. К примеру, что я буду делать здесь дальше… Ибо в следующее же мгновение получаю сильнейший удар в лицо.

Мягкая влажная земля выскальзывает из ладоней, тупая боль под глазом… Фингала не миновать! Пытаясь подняться на четвереньки, я тут же, всхлипывая, падаю навзничь — следующий удар приходится аккурат в «солнышко». Ногой. Да чтоб вас… Дыхание окончательно перехватывает.

Вспышка огонька… Горящая спичка, слепя, приближается к глазам.

— Смотри-ка, офицер!.. Из наших, видать… — Руки начинают ловко обшаривать шинель, бесцеремонно забираясь за пазуху… В лицо ударяет запах перегара. Неподалеку слышатся звуки борьбы и брань вполголоса — похоже, их действительно только двое. Уже лучше!

А вот это ты зря сказал, брат. Из ваших, значит? Матросы?! Внутри начинает закипать холодная ярость. Вот гады… Подожди, дай только пару секунд отдышаться!

Я все еще на спине, дурень крайне удачно согнулся над своей жертвой… Не подозревая даже, что жертве когда-то приходилось заниматься самбо. Впрочем, откуда ему…

Резкое движение — сгиб моей ноги ловко оказывается на шее ничего не успевшего понять остолопа. Согнуть с силой в колене, переместить центр тяжести… Так… Шинель сильно мешает! С удивленным хрипом матрос валится на землю под моим весом, и мы меняемся местами. Теперь я — сверху, шея плотно зажата моей ногой. Ура, получилось!!! Чуть сдавить посильней… Дергается, козел! Что второй?.. Рука уже нащупывает кортик…

— Помогите!.. — прорезает ночную тишину женский крик. — Кто-нибудь!..

Значит, выпустил! Сейчас будет здесь, типа выручать типа товарища… Ух, мне эти ваши понятия!..

— Стоять, стреляю! — Не успеваю даже удивиться своему булькающему голосу — не до того! Для пущей убедительности делаю металлический щелчок ножнами. Ни черта не видать, внутренне я сжимаюсь, ожидая, что из тьмы вот-вот налетит гора…

Медленно проходит секунда, за ней другая… Кажется, минула целая вечность, но — ничего не происходит…

Тело внизу перестает дергаться, расслабляясь, и я чуть ослабляю захват — еще не хватало задушить… Много чести!

Удаляющиеся мокрые шлепки заглушают женские всхлипы. Эх ты… А еще товарищ! Друг-то — в беде! То есть в захвате…

Поскальзываясь и чертыхаясь, с трудом высвобождаю ноги.

Так и рисуется статья на первых полосах завтрашних газет: «…И героически прибывший к нам из будущего посланец, выручивший нашу эскадру от неминуемого поражения, спас также и мещанку (к примеру, какую-нибудь Агафью Укропову) восьмидесяти семи лет, уроженку Владивостокского уезда, от неминуемого изнасилования подвыпившими матросами…» Тьфу!

Отыскиваю в кармане спички: чирк, еще один…

Из темноты на меня глядят два большущих испуганных глаза. Почему-то сразу вспомнился --">