(Течение западных ветров) - К истокам кровавой реки (СИ)

class="book">- Музыкальная академия! - вскричал он. - Музыкальная академия, тут через три улицы, позвольте, позвольте!

Он резво сбежал в зал, будто разом помолодел,и ввинтился а толпу, расталкивая людей. Слышался только его голос: “Пропустите, пропустите!”

- Вы могли бы через служебный ход! - крикнул вслед судья, но человек с бакенбардами уже выбежал из зала. Воспользовавшись общей неразберихой, со своего места вдруг вскочила уже подсудимая. Пока охранники соображали, что произошло, Аза добежала до свидетельской трибуны и бросилась к Серато. Времени у нее не было, она только спросила у него что-то, а великий музыкант посмотрел печально в ответ и покачал головой. Данияру со своего места видно было, как омрачилось прекрасное лицо певицы, потом свидетельскую трибуну заслонила толпа, а через минуту Азу уводили на место спохватившись охранники.

Через несколько минут в коридоре послышался шум, взгляды всех устремились к двери. На пороге возник запыхавшийся помощник судьи, сжимавший в руках скрипку. Бакенбарды у него растрепались, как грива у льва. Срывающимся голосом он выкрикнул:

- Всю дорогу бежал! Еле выпросил… не верили… возьмите, маэстро!

Люди расступились, давая дорогу. Те, кто постарше, уже в голос повторяли: “Серато! Серато!”. Те, кто в лицо музыканта не помнил и концертов его не застал, пока что верить отказывались.

Серато взял протянутую ему скрипку, несколько секунд держал в руках, будто вспоминая, как с ней обращаться, затем приложил ее к плечу и взмахнул смычком.

Скрипка запела.

Зал стих. Молчали и верившие, и не верившие. Музыка, вначале тихая, становилась громче. Она текла, как река, замирая в небольших заводях, срываясь водопадами, сливаясь единым потоком гармонии такой чистой, такой совершенной, какую не может вынести человеческое сердце.

Застыли люди в зале, затих уличный шум. Звуки музыки вытеснили все остальные, исчезли все прочие ощущения, не было ни красок, ни запахов - все это заменила скрипка. Музыка рвалась вверх, за пределы воздушного покрова, растекалась по земле, проникала в самое сердце. В ней была и светлая тоска, и неудержимая радость бытия. На глазах у слушателей стояли слезы, и всем казалось, что исчезновения музыки они не перенесут. Она заполняла собой сердце и становилась частью души.

Серато играл. Лицо его оставалось суровым и спокойным, будто он один из всего зала не слышал своей игры, филигранного переплетения звуков, необыкновенного музыкального узора, почти видимого, почти осязаемого. Мелодия постепенно становилась громче, и это уже не музыка была, но грозная сила, победная волна, она шла, выжигая скверну, сметая и уничтожая все низкое и подлое, и ничто не могло бы ей противостоять!

Музыка стихла. Последний раз вздохнула скрипка, Серато положил смычок и слегка поклонился.

- Это была Крейцерова соната, - объявил он. - Она всегда особенно мне удавалась.

Люди стояли, потрясенные, медленно приходя в себя.Кто-то начал хлопать, прочие подхватили. Старик с бакенбардами с резвостью, которую трудно было ожидать от человека его лет, вскочил на трибуну и выкрикнул пронзительно:

- Это Серато! Только он мог играть так!

- Серато! - грянуло в ответ.

Люди сбились у трибуны. Серато слегка улыбнулся, голоса его было уже не слышно в общем шуме, видно только, как он жестами просил дать ему дорогу. Публика нехотя расступилась. Судья, что-то сообразив, взялся за молоток. Прокурор кричал, напрасно пытаясь перекрыть общий шум:

- Задержать! Задержать!

Судебные приставы бодро ринулись сквозь толпу на поиски Серато Орбана. Успехом это мероприятие не увенчалось. Музыкант, появившийся из ниоткуда, исчез в никуда. Приставы разводили руками, прокурор рвал и метал, судья стучал молотком и одновременно изо всех сил напускал на себя важный вид.

А публика понемногу начинала скандировать:

- Освободить! Невиновна!

Судебные приставы напрасно напирали на толпу. Охранники попробовали увести подсудимую, но толпа взвыла таким яростным воплем, что судья подал знак оставаться на местах.

- Господа! - взывал он. - Господа, нужно дождаться отпечатков пальцев и решения суда!

- Освободить! - кричали в ответ.

- Господа,

--">