Алексей Супруненко - Красная туфелька

отлично знали французский и итальянский языки, но не говорили на немецком. Военное командование позаботилось о переводчике, но тот крутился возле старших офицерских чинов. Простые летчики пользовались в основном языком жестов. Наличие среди сандалорских военных женщины-летчика немцы сразу приметили и оживленно обсуждали между собой. Это Селина поняла по их взглядам и жестам. Самый храбрый из них держа в руке бутылку вина, зашагал к столику Дюран.

— Разрешите присесть возле вас, — на ломанном французском попытался изъясниться гость.

— Присаживайтесь, обер лейтенант, — кивнула она мужчине, ответив на чистом немецком. Глаза у военного округлились.

— Вы говорите по-немецки? — удивился подошедший.

— Что вас так удивляет? — сохраняла Селина спокойствие.

— Вы немка?

— Не совсем. У меня отец немец, а мать француженка. Немецкий знаю с детства, плюс изучала его и в институте, — пояснила собеседница.

Лицо летчика расплылось в улыбке.

— Нам несказанно повезло. А я-то думаю, как наш майор собирается находить общий язык с вашим капитаном? — отодвинул мужчина свободный стул в сторону рядом с Селиной.

— Я не переводчица. А пилот, — уточнила Дюран.

— Мне все больше начинает нравиться идея нашего командования о переводе нашей группы в Нетл-Драз. Теперь мне придётся не только беседовать с представителем прекрасного пола, но еще и летать с такой очаровательной девушкой как вы, — расплылся в комплименте обер лейтенант.

— Разрешите представиться, Юрген Шмидт, — склонил голову летчик.

— Баронесса Селина Дюран, — кивнула в ответ девушка.

— Мой бог! Еще и баронесса! Разве может быть столько достоинств в одном человеке? — воскликнул немец.

— Да вы ловелас, Юрген Шмидт, — прищурив глазки, ответила девушка.

— Так и сыплете комплиментами.

— Разве тут кто ни будь, устоит перед таким искушением? Вы словно богиня, спустившаяся с небес, в прямом и переносном смысле. Баронесса, немка по отцу, красавица, да еще и пилот! Как тут вами не восторгаться? Наверняка весь полк боготворит вам?

— Отнюдь. Можно сказать, даже наоборот. Многие бы не хотели видеть меня здесь. Я им приношу одни неудобства. Тот, кто был близок мне по духу сейчас далеко, — она кивнула на стакан компота, который сиротливо стоял в сторонке. Парню были известны подобные ритуалы. Не хватало только кусочка хлеба сверху.

— Он погиб? — участливо спросил Юрген.

— Не знаю, — пожала плечами Дюран.

— Его перевели в «Африканский корпус» и последнее время письма от него перестали приходить, — грустно продолжила Селина.

— Сейчас там не сладко, — согласился Шмидт.

— Но вы не расстраивайтесь и на войне бывают чудеса. Может, он ранен и находится в госпитале и не может написать? — назвал офицер один из возможных варианов.

Селина отвернулась, чтобы смахнуть набежавшую слезинку.

Парень аккуратно положил свою руку ей на ладонь.

— Мой вам совет, живите сегодняшним днем. Жизнь истребителя так скоротечна, что стоит радоваться каждому счастливому моменту. Я прошел через это.

— Вы теряли близких людей? — поинтересовалась Дюран.

— Друзей довольно часто. Особенно последнее время, — ответил он.

— А близких?

— Мои родители пропали без вести после очередной бомбежки американцев. Их не нашли мертвыми, но и никто не видел живыми, — посуровев произнес обер лейтенант.

— Вы не женаты? — удивилась девушка.

— Хотел, но война внесла свои коррективы. Девушкам нужно твердое мужское плечо, на которое можно опереться, а у нас только крылья, — пошутил Юрген.

— Мы словно птицы, сегодня здесь, а завтра там!

— Вы философ, — усмехнулась Селина.

— Не только. Иногда чувствуешь себя богом. Не бывало такого? Когда с самолетом чувствуешь себя единым целым, а на прицеле самолет противника и ты вправе решать, жить ему или нет! — взволнованно произнес Юрген.

— Тогда скажите и об оборотной стороне медали, когда ты вошел в штопор и земля неумолимо приближается, а сзади висит погоня и теперь уже не тебе решать, кому дарить жизнь, — глядя ему в глаза произнесла собеседница. Парень убрал руку с ее ладоней.

— Вы это испытали? Тогда должны согласиться со мной, что жить нужно здесь и сейчас, не оставляя ничего на потом, потому что завтрашнего дня может и не быть, — спокойно продолжил истребитель.

— Ну, что ж вы меня убедили, — улыбнулась в ответ баронесса и отодвинула в --">