Иван Дубов - Матлалиуитль

Иван Дубов
Матлалиуитль

Сэр Вильям Бистон проснулся в этот день несколько раньше обычного. Подойдя к окну и отдёрнув штору, он обнаружил, что солнце ещё низко, день только начался, а прислуга вовсю хлопочет по хозяйству. Накинув халат, сэр Вильям позвонил в колокольчик и велел принести воду для умывания. В доме был водопровод, но он предпочитал умываться по старинке, из-под кувшина. Пока сэр Вильям фыркал и кряхтел, смывая с себя остатки сна и лёгкого похмелья, мысли его текли непринуждённо в привычном направлении. Вчерашний вечер прошёл весьма удачно: целое состояние перешло из сундука пьяного капитана "Катерины" в карманы удачливого сэра Вильяма посредством лёгкого плутовства за карточным столиком. Жизнь улыбнулась ему наконец-то в его уже зрелом возрасте, и, надо признать, с каждым днём улыбка эта становилась всё шире и подобострастнее. Ещё несколько месяцев назад дела нашего героя были в полном упадке, и сам он уже начинал всерьёз подумывать о том, не продать ли титул и наняться простым матросом на какое-нибудь судно, идущее на край света, чтобы не видеть более скучные физиономии кредиторов и не слышать ворчания жены. Но колесо фортуны сделало неожиданный поворот на 16 румбов, и летящий в пропасть сэр Вильям Бистон мягко приземлился в кресло губернатора Ямайки. Новые невиданные возможности открылись для него; в сущности, ничего не нужно было делать, а лишь оттопыривать пошире карманы, дабы золотой дождь не сыпался мимо. Уже через три месяца он смог отправить обеих дочерей в Лондон с таким приданым, что лучшие семьи не отказались бы породниться с Бистонами. Да что там, ещё год и можно будет подумать о…

Невнятные слова слуги донеслись до слуха сквозь плеск воды и приостановили поток приятных мыслей.

– Что вы там бормочете, Дженкинс? – проворчал сэр Вильям, вытираясь поданным полотенцем.

– Я говорю, сэр, что мистер Харрис просит принять его срочно по очень важному делу.

– Как?! Он жив?! Вот это новость! Да этот пройдоха из преисподней сбежит, не подпалив себе пятки! Хорошо, пусть ждёт в гостиной, а вы, Дженкинс, принесите кофе и табак. Нет, принесите в гостиную, я буду там.

Дженкинс подхватил полотенце и тазик с кувшином и поспешил выйти. Плотно закрыв за собой дверь, он повернулся к человеку, ждавшему у окна:

– Всё в порядке, он сейчас выйдет.

Человек кивнул, золотая монета сверкнула в воздухе и упала в тазик, приятно булькнув. Рассыпавшись в благодарностях, Дженкинс исчез, а через несколько мгновений в гостиную вошёл губернатор. Он был по-прежнему в халате и домашних туфлях (Не надевать же мундир из-за такой мелочи как Харрис!), небрит (некогда было), но причёсан и с дружеской улыбкой на лице.

– Приятная новость, Харрис! Оказывается, вы живы. А всего неделю назад весь Порт-Ройял поминал вашу грешную душу. Правда, одни говорили, что вашу посудину потопили испанцы где-то возле Испаньолы, а другие – что вы попались в лапы марунам и они буквально порезали вас на кусочки. Но я был уверен, что всё это досужие россказни. Такой ловкач как вы, Харрис, и в воде не утонет, и легко обманет самого дьявола, не то что шайку марунов. Да отойдите же вы от окна, я не могу вас разглядеть.

Харрис, сдержанно улыбаясь, вышел на середину комнаты и снял шляпу. Лицо сэра Вильяма вытянулось:

– Матерь божья, да вы весь седой. И в прошлую нашу встречу у вас было д в а глаза.

– Вы правы, сэр Вильям, мне сильно досталось в моём последнем путешествии. Я потерял всё, что имел, а жизнь сохранил просто чудом.

Губернатор помрачнел:

– Видите ли, дружище, дела мои сейчас идут плохо, я в долгах по уши, боюсь, что…

– Нет-нет, – поднял руку Харрис. – Я не собираюсь ни о чём просить вас. Напротив, когда я умирал от жажды посреди Карибского моря, я дал обет, что если спасусь, то покончу с мирской жизнью и уединюсь где-нибудь в глуши, на Барбадосе или Тобаго. Так что деньги мне более не нужны. Сегодня же я намерен покинуть Порт-Ройял. А на прощание, в знак моего к вам уважения, я хочу подарить вам эту вещицу.

Харрис наклонился и достал из матросского сундучка, стоявшего на полу, небольшой предмет, завёрнутый в кусок чёрного бархата. Он развернул бархат, и глазам губернатора предстала золотая статуэтка, изображавшая обнажённого мужчину в странном головном уборе и со скрещёнными на груди руками.

Сэр Вильям не смог скрыть свой восторг.

– Боже мой, какая прелесть! – он взял статуэтку в руки, – да здесь не меньше четырёх фунтов --">