Фрэнк Белнап Лонг - Вторая ночь в море

меня, и тем не менее, вопреки этим реальным предметам, я парил над непостижимой пустотой. Я ощущал, как меня неумолимо несет в бездну. Словно мой шезлонг оказался в ином мире, со множеством измерений, в то же время не покидая и наш, трехмерный… Неожиданно я заметил странные тени и формы, окружавшие меня. Я видел огромные темные заливы, внедряющиеся в земли, лагуны, атоллы, гигантские серые водоросли. Я опускался все глубже и глубже. Я погрузился в черный ил. Мои чувства уже ни на что не реагировали. Тлетворное испарение губило меня, разрушало мои жизненные начала и переполняло меня адским мучением. Я блуждал, одинокий, в глубинах. Формы, сопровождавшие меня, были темными, мертвыми и иссохшими. Их маленькие обезьяноподобные головки, с глазами без зрачков, дергались, пораженные психозом.

И внезапно видение рассеялось. Я снова сидел в шезлонге, и туман был все таким же плотным. Корабль продолжал продвигаться по спокойному морю. Но запах, запах оставался: терпкий, резкий, омерзительный. Я вывалился из шезлонга, мучимый невыразимой тоской. Мне казалось, что я вынырнул из утробы какого-то всемирного узурпатора, познав в одно мгновение всю нечисть вселенной…

Не моргнув глазом, я созерцал погруженный в ночь ад фламандских и итальянских примитивистов. Я перенес спокойно пытки, изображенные Босхом и Кранахом, я не стонал, глядя на отвратительные чудеса, написанные Брейгелем Старшим, его жуткими сливными желобами, женщинами-вампирами, уродливыми демонами, покрытыми гнойниками. Ни «Души проклятых» Синьорелли, ни «Капричос» Гойи, ни чудовища с глазами без зрачков Сегрелля не заставили меня ощутить того ужаса, который вызвал запах стула. Я содрогался всем телом.

Мне удалось, не помню, как именно, добраться до внутренних помещений корабля, и я оказался в теплом салоне первого класса. Там, задыхаясь, я ожидал прихода стюарда. Я нажал на кнопку «Стюард палубы», находившуюся на деревянной панели возле центральной лестницы. Изо всех сил я надеялся, что он появится до того, как станет чересчур поздно, до того, как запах сверху проникнет в широкий пустынный салон.

Стюард работал весь день, и стаскивать его с постели в час ночи, было преступлением. Но мне необходимо было с кем-нибудь поговорить, а поскольку за стулья отвечал стюард, я и вспомнил о нем, думая расспросить. Он должен был знать. Он бы был способен дать мне объяснения… по поводу стульев… стульев… в голове у меня все путалось, я чувствовал, что впадаю в истерику.

Обратной стороной ладони я стер пот, струившийся со лба, и с облегчением увидел приближающегося ко мне стюарда. Он появился на верху лестницы, и казалось, спускается ко мне сквозь голубоватый туман.

Он был чрезвычайно предупредителен и любезен. Склонившись, участливо положил руку мне на плечо.

— Да, мистер? Чем могу быть вам полезен? Быть может, на вас плохо подействовала погода? Что я могу сделать?

Сделать? Все было жутко неловко. Я смог лишь пробормотать:

— Стулья… На палубе. Три шезлонга. Почему вы их там оставили? Почему не занесли?

Не этот вопрос я хотел задать. Я собирался расспросить его о запахе. Но увидев стюарда, стоявшего передо мной, такого учтивого и обеспокоенного, я было подумал, что он лицемер и негодяй. Он делал вид, что беспокоится из-за меня, а сам подстроил мне гнусную ловушку, довел до совершенно обессиленного и жалкого состояния. Он нарочно оставил шезлонги на палубе, он знал, что нечто придет на них расположиться.

Но я не был готов к почти мгновенной перемене, преобразившей человека. Несмотря на затуманенное сознание, я сразу же понял, что допустил страшную несправедливость по отношению к нему. Он не знал. Кровь отхлынула от его щек, челюсть отвалилась. Он стоял передо мной неподвижно, и некоторое время я даже опасался, что он упадет в обморок, рухнет на пол.

— Вы видели эти стулья? — пробормотал он, наконец.

Я подтвердил.

Стюард наклонился и схватил меня за руку. Он был бледен, как смерть. На белом лице блестели глаза, округлившиеся от страха и неотрывно уставленные на меня.

— Оно черное и мертвое, — сбивчиво заговорил он. — Лицо обезьянье. Я знал, что это снова вернется. Оно появляется на борту всегда в полночь, во вторую ночь в море. Оно знает, где я прячу шезлонги. Переносит на палубу и усаживается на них. В последний раз я его видел. Оно вертелось на стульях: вытягивалось и сворачивалось. Как угорь. Оно располагается на трех шезлонгах. Когда оно --">