Антон Дубинин - Первая месса

тевтонской крови, да какая еще намешалась за века Империи, а потом за десятилетия Республики; но все-таки широкое лицо Адама, блестящие светлые волосы, вся его охотничья и пиратская стать вполне сошла бы за норманнскую. Недаром его и звали «атаманом» с малых лет, даже когда не играли в пиратов.

— Брат!

— А? — глупо отозвался тот, тоже глядя на Хелену. Хелена, Хелена. Не всем она нравилась, а вот Адаму — очень. Белая, как сметана, и немного пухлая, может быть, даже немного слишком пухлая — по крайней мере, так считали все девчонки, например, карлова сестра Лилия. Но Лилии, худой, как подросток, и угловатой, сама природа велела завидовать. Потому что когда Хелена, мягкая и плавная, с волнистыми светлыми волосами, не надевала под платье лифчик — об этом знали все, кто ее встречал, и тщетно старались смотреть ей в лицо, а не на грудь; а сама Лилия, кажется, в жизни не носила такой штуки, как лифчик, просто потому, что не нашлось на что его надевать. Хелена красила свои светлые, почти белые ресницы черной тушью — она единственная из девушек на острове так поступала, и Адам даже жалел, что она красится: ему нравилось, как есть. Совсем светлый облик, без единого черного пятнышка. Но Хелена хотела красить ресницы и брови, и всякий раз, когда старший Конрад отправлялся в город, он по просьбе сына привозил оттуда длинный патрончик с тушью. Адам ей все дарил, что она только просила. И вовсе не было ей причин сейчас смотреть на остроносого Абеля, а не на своего жениха.

— Брат, хочу попросить тебя кое о чем. Обещай, что сделаешь это для меня… И для нас всех.

— Конечно, сделаю, — быстро сказал Абель, любивший сейчас всех на свете. Он был удивительно счастлив сегодня — так же счастлив, как в тот день, когда объявляли результаты экзаменов, и выяснилось, что он поступил-таки в семинарию. Когда он сидел, обалдевший, сияющий, вцепившись в подлокотники кресла, чтобы не улететь под потолок от переполнявших его пузырьков счастья, собравшихся в шумящей, еще не верящей голове. А потом к нему подошел сам отец Давид, первым подошел и обнял его, и сказал — «Ну, слава Богу за все, сынок, я знал, что ты справишься». И Абель даже не смог ему ответить — так боялся расплескать в словах редчайшее трепетное чувство, что он настоящий человек, он на что-то годен, он нужен Господу. И у Господа для него есть особый, именно для Абеля уготованный путь… Единственный путь. Служение. «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает Господин его… Но называю друзьями, потому что сказал вам, что слышал от Отца Моего»^[1]. Это знаете что такое? Это соучастие в искуплении, каждого — на своем месте, кому быть мужьями и отцами, охотниками и рыбаками, и смотрителями маяков, а кому — священниками. Абель, друг Бога, вот как звучит его титул в свете евангельских событий. И сейчас Абель был готов сделать для брата что угодно, чтобы послужить ему. Все, что тот попросит.

Адам едва не попросил его не смотреть больше в сторону Хелены. Но вовремя опомнился. Что за чушь, нужна этому святоше адамова девушка. Точно так же он мог бы уставиться на Петера или Карла, или вообще на неплотно прикрытую заслонку печи. Он, будущий священник, улыбался всем и ни для кого в отдельности, ведь священники никогда не женятся, а кроме того, Абель скоро уезжает.

— Аб, когда примешь сан — ты знаешь что? Свою первую мессу служи у нас. У нас на острове, а не где-нибудь. Сделаешь?

— Я постараюсь. Обещаю, что… сделаю все возможное.

Да уж сделает, непременно сделает! Отучится в семинарии шесть лет, с отличием ее окончит, и станет диаконом, и будет сослужить где-нибудь в городской церкви, а то и в соборе, и сделается заправским городским жителем — при этом оставаясь благочестивым и добрым, так что все будут его любить… Он не возьмет в рот спиртного, разве что немного, по праздникам, чтобы не смущать друзей-мирян; и будет каждый день читать полный розарий, не пропуская ни единой тайны. А потом епископ рукоположит его во священники, и тогда он, новоиспеченный отец Абель, попросит — кротко попросит ради Христа, чтобы куда его ни определили на пастырское служение, но позволили бы ему отслужить свою первую мессу на родном острове. Это будет правильно. Так хорошо, для любой истории, даже для сказки. И…

— И знаете что, ребята? — радостно продолжил Абель. — Когда новый священник, ну, свежерукоположенный, первую мессу служит — это такое удивительное дело! Считается, что все интенции, в которых он --">