Эдвард Ли - ГОЛОВАЧ

хлам. Тогда я во второй раз запомнил улыбку Ли.

            "Здорово!" - говорит он, или что-то в этом роде. "Отлично! Я это себе так и представлял!"

            Он жмет руку Муллани со словами; "Вы тоже отлично выглядите!!"

            Снова вспоминаю про Золушку. До и после этого, такое выражение восторга я видел разве что на лицах у пятилетних детей.

            Хотя если б у меня было зеркало в первый день съемок "Потерянных", я увидел бы такое выражение и на своем собственном лице. Наверное.

            Все дело в том, что некоторые писатели вроде нас - хотя и не все, испытывают вполне естественную радость, причем довольно часто. Мы знаем, что то, что мы делаем, это игра. Высокоуровневая игра, дающаяся нам превеликим, как не парадоксально это звучит, трудом. И тем не менее, это игра. И она приносит нам огромное удовольствие. Помните Кэтлин Тернер в начале фильма "Жемчужина Нила"? Когда она заканчивает печатать последние строки своего романа, у нее по лицу текут слезы. Она смеется и рыдает от радости. Писатели особенно любят этот эпизод.

            Потому что иногда так и бывает.

            Жизнь хороша.

            И здорово, когда кучка талантливых, энергичных людей стараются воссоздать твое творение иными средствами. Они тоже играют. Разница лишь в том, что их игра приводится в движение именно тобой. И когда это работает, становится чертовски приятно во многих отношениях.

            А еще это очень похоже на то, будто тебя кто-то читает.

            Игра в чтение, разве не так?

            Мне не важно, читаете ли вы Дж. К. Роулинг, Джеймса Джойса, инструкцию "Как вязать крючком" или "Журнал Американской Медицинской Ассоциации". На этот раз игра заключается в том, чтобы залезть писателю в голову. Увидеть вещи его глазами, понять его сущность и сделать его частью себя, хотя бы ненадолго.

            А вы? Вы собираетесь постичь "Головача". Желаю вам удачи.

            Это жесткая и веселая игра.

            Эдвард Ли сделал ее такой.

            С присущей ему радостью.

ГОЛОВАЧ

            Головач.

            Сегодня ночью у нас будет головач!

            У нас будет такой охрененный головач, что старина Тулли Наттер обосрется в своей могиле от зависти!

            Он слышал это слово во всех его вариациях много раз, но не понимал его смысла.

            Головач.

            Что это?

            Глаза маленького мальчика расширились в темноте, словно распустившиеся ночные цветы. Спрятавшись в шкафу скорчившейся, замершей тенью, он приоткрыл дверцу на полдюйма, но так и не смог ничего разглядеть. Его мучило любопытство.

            Он должен был, должен был знать, что именно они там делают.

            Он много раз слышал, как они говорили об этом - но только едва слышным шепотом, хитро улыбаясь и щуря глаза. Папа, дедушка, и иногда Дядя Хелтон. Так и сегодня, когда Папа пригнал свой трактор с пастбища.

            - Этот проклятый Кодилл взял и сломал мою ограду, - ругался Папа. Дедуля оторвал глаза от своего рабочего стола.

            - Опять?

            - Ага. Вот ведь сраное дерьмо! Пропало еще шесть овец! Господь Всемогущий, надо что-то с этим делать!

            Вот тогда Дедуля и улыбнулся той своей недоброй усатой улыбкой. - Что мы должны сделать, сынок, так это устроить головач.

            - Точно! Урод украл моих овец уже третий раз за год. Устроим сегодня головач. По-любому! Покажем этому сукину сыну, как воровать моих овец!

            Вот как они всегда называли это - что бы это ни было. "Головач".

            Как в тот раз, когда он подслушал разговор Папы с Дедулей. Их шепот походил на скрип гравировальной иглы.

            - Пап, Мейерс говорит, Маккроу сжег у него сарай с зерном. Он устраивает сегодня головач, приглашает нас присоединиться.

            Тем вечером они выпили кукурузной "самогонки", ушли и вернулись только под утро.

            Маленький мальчик даже не представлял себе, что это мог быть за "головач". Но он знал только одно: На следующий день Дженни Маккроу не пришла в школу, и больше ее никто не видел...

***

            - Милая? - Каммингс склонился над кроватью, нежно коснувшись теплого плеча подружки. Боже, - подумал он. В окно --">