(Rabbit hearted girl) - Гранаты, вороны и тени (СИ)

уже было почти невозможно понять. Юджин не стал даже пытаться разобрать его слова: сейчас говорил не Оскар, а несколько бутылок дешёвого вина.

— Она, она была такая… — прошептал Оскар, снова отвернувшись к надгробию.

На мгновение Юджин и сам попытался вспомнить, какой была эта девушка — она как будто бы уже исчезла из его памяти без следа. Хотя, казалось бы, он видел её в последний раз всего неделю назад. Как раз перед тем, как Оскар разругался с ней. И перед тем, как она умерла. Пожелтевшие от неудачного осветления, сухие волосы, кончики которых были раскрашены в голубой, яркий розовый и что-то, когда-то похожее на красный. Крайне сомнительный стиль в одежде. И крайне сомнительные знакомства. Но для Оскара Ниджелия была прекрасной нимфой, музой, бесконечные ссоры с которой заставляли его писать тысячу и одно однотипное стихотворение про «ненависть, мирскую грязь и саморазрушение». Юджин был более чем уверен, что он специально нашел себе девушку из таких — во имя творческих и душевных страданий — всё, лишь бы подражать столь любимым им декадентам.

— Она была такая… тварь, — вдруг закончил Оскар. Юджин настороженно посмотрел в его сторону: тот едва стоял на ногах и склонился над могилой, видимо уже будучи не в силах держать голову прямо.

— Не стоит, — только пробормотал он, но его снова прервали:

— Как будто я не знаю, что ты её ненавидел! Просто за то, что она была. Нарушала твой прекрасный идиллический мир, полный гармонии и доброты! — глаза Оскара снова наполнились злобой.

— Как и ты, — глухо прибавил Юджин. Он тут же осёкся, осознав, что именно он сказал. Оскар лишь бросил на него потерянный взгляд, словно растерявшись. Он спрятал лицо, отвернувшись, и всё, что видел Юджин, — лишь ссутулившаяся фигура в тонком пальто, временами подрагивающая, точно от холода, и пряди волос, разметавшиеся по ветру. Где-то с минуту Оскар так и стоял, ничего не говоря, пока, так и не обернувшись, не пробормотал:

— Вызовешь такси?

Спустя полчаса они уже поднимались в квартиру Оскара. Тот изначально протестовал против того, что кто-то будет его провожать, однако после очередного приступа кашля, заставившего его потерять равновесие и на радость всем прохожим упасть на тротуар, был вынужден согласиться. Оскар отчаянно цеплялся руками за перила, а Юджин следовал за ним, внимательно следя за каждым его движением. На одном из поворотов Оскар наступил на полы своего же пальто и обязательно бы упал, если бы не стоявший рядом друг.

— Крайне своевременно, — слегка улыбнулся он, уже, казалось, совершенно пьяной улыбкой, и запрокинул голову, находясь в неловких объятиях Юджина. — Как там было в той песне? When I get drunk, you take me home and keep me safe from harm? — он кое-как, зацепившись за перила, выпрямился и продолжил подниматься.

Юджин никогда не бывал в квартире Оскара. Хоть они и были давно знакомы. Оскар всегда отмахивался, что ему важно сохранить атмосферу, что ему не разрешает арендатор, что у него не прибрано, но, очевидно, ему было просто стыдно. Дом, в котором он снимал квартиру, располагался в одном из тех полуглухих районов Кардиффа, где можно было без всяких дополнительных вложений снимать фильмы ужасов или что-то крайне претенциозное, на грани здравого смысла и тошноты. Причём при свете дня.

Оскар отчаянно возился с ключами, пытаясь попасть в скважину, но руки предательски дрожали.

— Можно? — тихо спросил Юджин. Он и сам не понимал, почему с каждой секундой он говорит всё тише и тише, точно ему сложно говорить вообще. Как будто станет лучше, если он не произнесёт ни одного звука. Оскар со слабой улыбкой передал ему связку ключей.

— Мне просто интересно, — пробормотал он, прислонив голову к стене рядом, — не лень ли тебе сейчас возиться со мной? Мог бы сидеть в своём уютном архиве. А не стоять со мной, полупьяным, в отвратительно воняющем подъезде.

— Я не могу тебя оставить в такой день, ты сам это прекрасно знаешь, — не поднимая головы, прошептал Юджин. — Готово, — он открыл дверь и жестом пригласил владельца квартиры зайти первым. «Не могу оставить в такой день. И в любой другой», — пронеслась запоздалая мысль где-то на задворках сознания.

Внутри было едва тепло. Старые, ободранные желтоватые обои, такой же старый,

--">