Стивен Кинг - Любите истории пострашнее?

неявку в дни сильного похмелья. Мухлевал с расчётной ведомостью. Та первая работа была отличной. Бесконечные возможности для роста. И я всё профукал. После увольнения я всерьёз решил, что мне стоит сменить место жительства. В АА это называется «исцеление переездом». Никогда не работает, но я этого не знал. Сейчас мне это ясно как божий день: мудак — он и в Африке мудак. Или в Лос-Анджелесе, или в Денвере. Или в Де-Мойне. Я облажался и со второй работой, не такой отличной, как первая, но тоже хорошей. Это было в Сан-Диего. И тогда я решил, что мне нужно жениться и остепениться. Это решило бы проблему. Поэтому я женился на милой девушке, которая заслуживала кого-то получше меня. Брак продлился два года, и всё время я напропалую врал о своём пьянстве. Выдумывал несуществующие деловые встречи, чтобы объяснить позднее возвращение домой, симулировал симптомы гриппа, чтобы объяснить опоздания на работу или вообще неявку. Я столько денег извёл на мятные освежители дыхания — «Алтоидс», «Брес Сейверс», — что меня можно было смело зачислять в их совет директоров. Но верила ли во всё это моя жена?

— Полагаю, нет, — сказал Джеймисон. — Слушайте, вы уже подходите к концу?

— Да. Ещё пять минут. Обещаю.

— Хорошо.

— Мы ссорились — чем дальше, тем хуже. Иногда кидались вещами. Как-то раз я вернулся домой около полуночи, в стельку пьяный, и она разразилась тирадой. Обычный трёп, но все её слова были правдой. Я чувствовал себя так, будто она кидалась отравленными дротиками и ни разу не промахнулась.

Джек снова смотрел на свои руки. Уголки его рта так сильно опустились, что на мгновение Джеймисону показалось, будто он смотрит на Эммета Келли, знаменитого клоуна с печальным лицом.

— Знаете, что я вспомнил, пока она кричала? Гленна Фергюсона, того мальчика, которого я избил в четвёртом классе. Как хорошо мне тогда было после этого, будто выдавили гной из фурункула. Я подумал, что было бы неплохо избить и её тоже. В этот раз меня бы точно никто не отправил домой с запиской для матери, потому что она умерла через год после того, как я окончил Браун.

— Ого, — произнёс Джеймисон. Его хорошее предчувствие по поводу всего этого непрошенного признания улетучилось. На смену ему пришло беспокойство. Джеймисон не был уверен, что хочет услышать продолжение.

— Я ушёл, — сказал Джек. — Но я был достаточно напуган и понял, что пришла пора что-то сделать с моим пьянством. Тогда-то я впервые обратился в АА, ещё там, в Сан-Диего. В Нью-Йорк я вернулся в завязке, но долго это не продлилось. Я попробовал снова, с тем же результатом. И в третий раз. Но теперь у меня есть Рэнди и, возможно, в этот раз я справлюсь. Отчасти благодаря вам. — Джек протянул руку.

— Всегда пожалуйста, — сказал Джеймисон и пожал руку.

— И ещё кое-что, — сказал Джек. У него была очень сильная хватка. Он смотрел Джеймисону в глаза и улыбался. — Я действительно ушёл, но перед этим перерезал горло этой суке. Я не бросил пить, но мне стало легче. Когда я избил Гленна Фергюсона, мне тоже стало легче. Помните того алкаша, о котором я говорил? Когда я отпинал его, мне тоже стало легче. Не знаю, убил ли я его, но отмудохал будь здоров.

Джеймисон попытался отстраниться, но Джек держал его крепко. Свободной рукой он снова залез в карман толстовки «Янкиз».

— Я действительно хочу бросить пить, и не могу полностью сделать Пятый шаг, не признавшись, что по-настоящему получаю наслаждение…

Полоса обжигающего белого света скользнула между рёбер Джеймисона, и когда Джек убрал окровавленный нож для колки льда обратно в карман, Джеймисон понял, что не может дышать.

— …от убийства людей. Это мой порок, я знаю, и, вероятно, наихудший из всех.

Джек поднялся со скамейки.

— Спасибо, сэр. Не знаю, как вас зовут, но вы очень мне помогли.

Он направился в сторону западной части Центрального парка, затем повернулся к Джеймисону, который слепо сжимал в руках свой «Таймс»… будто беглый просмотр раздела «Искусство и досуг» мог всё исправить.

— Сегодня вечером я помолюсь за вас, — сказал Джек.

Финн^[1]

У Финна жизнь не заладилась с самого начала. Он выскользнул из рук акушерки, которая до этого принимала роды у сотен младенцев, и издал свой первый крик, ударившись об пол. Когда ему было пять, в соседнем доме проходила вечеринка. Ему разрешили выйти послушать музыку (в переносных колонках на треногах гремел Шэйн Макгоуэн). Стояло лето и Финн был босиком. --">