Нил Гейман , Джон Морресси , Том Холт , Эстер Фризнер , Пол Уильям Андерсон , Гордон Диксон , Молли Браун , Рон Гуларт , Дэвид Лэнгфорд , Фрэнк Ричард Стоктон , Пол Ди Филиппо , Адам Робертс , Крэг Шоу Гарднер , Грей Роллинс , Гэри Дженнингс , Морис Ричардсон , Стив Редвуд , Рис Хьюз , Энтони Армстронг , Том Геренсер , Гейл-Нина Андерсон , Синтия Вард , Мэрилин Тодд , Эверард Джек Эпплтон , Стивен Пайри , Тони Баллантайн , Лэрд Лонг , Роберт Лой , Дэмиен Бродерик , Робeрт Шекли - Лучшее юмористическое фэнтези

только…

— Стойте! — закричала она, голос ее дрожал. — Я заклинаю вас, каждого из вас, и в первую очередь тебя, Князь Падали. Я заклинаю тебя договором, заключенным в былые времена между моим народом и твоим!

Звуки стихли. Девушка почувствовала, что все замерло в глубине этой тишины. Наконец раздался трескучий голос: «Договор?» — и дюжина жутких голосов, словно эхо, принялась повторять замогильным шепотом: «Договор…»

— Да! — ответила Амелия Ирншоу уже твердым голосом. — Договор. — Ибо свиток, давным-давно запрятанный свиток был нерушимым договором, заключенным в былые времена между хозяевами дома и обитателями подземелья. В этом документе описывались кошмарные обряды, связывавшие их друг с другом на протяжении столетий, — ритуалы крови, соли и того хлеще.

— Если ты читала договор, — произнес таинственный голос по ту сторону двери, — то знаешь, зачем мы пришли, дочь Губерта Ирншоу.

— Невесты, — просто сказала она.

— Невесты! — Шепот проник сквозь дверь, пополз по стенам, казалось, захватил весь дом и заставил его затрепетать от каждого слога. «Не» — было наполнено неосуществленным желанием, «вес» — тяжестью любви, «ты» — голодом.

Амелия прикусила губу:

— Так. Невесты. Я достану вам невест. На всех хватит! Она говорила тихо, но они слышат ее, ибо по ту сторону

стояла полная тишина, нерушимая и печальная тишина, прижавшаяся к двери своим огромным ухом.

И тут один из призрачных голосов прошипел:

— Кто-нибудь может подсказать, как будет лучше: посадить ее на булочку или положить между двух ломтиков белого хлеба?

VII

Горькие слезы наполнили глаза юного джентльмена. Решительно отодвинув листы в сторону, он запустил пером в противоположный угол комнаты, отчего беломраморный бюст прапрадедушки пошел чернильными пятнами. Большой мрачный ворон^[3] — особа, занимавшая бюст на правах собственника, — чуть не свалился, замахал крыльями и только так смог удержаться на своем законном месте. Неуклюже перебирая лапами, птица повернулась в профиль и уставилась на юношу своим черным глазом.

— Это невозможно! — Молодой человек закричал, задрожал, побледнел, словно писчая бумага. — Я так не могу, я этого делать не буду! Клянусь своим… — И тут он принялся искать в обширном семенном архиве самое что ни на есть подходящее по такому случаю проклятие. Ворон был абсолютно невозмутим.

— Перед тем как тратить слова попусту, нарушая покой находящихся на вполне заслуженном вечном отдыхе предков, попробуй дать мне ответ на один вопрос.

Голос ворона звучал так, словно камнем били о камень.

Поначалу юноша и вовсе ничего не сказал. Ну, не то чтобы воронам было несвойственно говорить, но этот раньше как-то обходился без слов, и никто не ожидал от него подобных поступков.

— Обещаю. Задавай свой вопрос. Ворон склонил голову набок.

— Тебе нравится то, что ты пишешь?

— Нравится?

— Ну да, этакое повествование про жизнь как она есть — в твоем стиле. Время от времени я заглядываю тебе через плечо, прочту там, погляжу сям. И что, тебе нравится это?

Юноша посмотрел на птицу свысока и произнес с видом умника, поучающего ребенка:

— Это — литература! Подлинная литература. Настоящая жизнь. Мир как он есть. Художник должен показывать людям мир, в котором они живут, — вот его подлинное призвание. Мы держим перед ними зеркало.

За стеклом молния расколола надвое небо, молодой человек посмотрел в окно: хищные языки пламени лизали костлявые силуэты деревьев, в страхе перед огненным оскалом разрушенное аббатство на холме поползло прочь, притворившись зловещей корявой тенью.

Ворон прочистил горло.

— Так что, тебе нравится это?

Юноша посмотрел на птицу, потом отвел взгляд в сторону и безмолвно покачал головой.

— Вот почему ты все время пытаешься это забросить. Дело вовсе не в том, что где-то там внутри червь насмешника так и точит тебя опасквилить все эту обыденность и повседневность. Просто жизнь устроена слишком скучно и тоскливо — до тебя это не доходит?

Тут ворон остановился и клювом воткнул писательское перо на место, а затем снова поднял голову и заявил:

— Почему бы тебе не попробовать писать фэнтези? Юноша рассмеялся:

— Фэнтези? Слушай, я занимаюсь литературой. Фэнтези безжизненна, какие-то там эзотерические мечты, которыми одни меньшинства пичкают другие, сплошная…

— А что, на --">