Терри Пратчетт - Цвет волшебства

— Вот и конец укромным переулочкам, — заявил он. — А мне они нравились.

— Все сокровищницы погорели, — подхватил низкорослик, а потом задумчиво добавил: — Интересно, драгоценные камни горят? Я слыхал, они сродни углю.

— Сколько золота плавится и стекает в канавы, — продолжал высокий, не обращая на товарища никакого внимания. — А вино, наверное, кипит в бочках…

— Зато крысы передохнут, — указал закутанный в плащ человечек.

— Крысы — да, все до единой.

— Не хотелось бы оказаться там сейчас, когда на дворе разгар лета.

— Это точно. Однако нельзя не испытывать… ну, в общем, этакое мимолетное…

Голос верзилы затих, но тут лицо его просветлело.

— А ведь мы были должны старому Фредору из «Багровой Пиявки» восемь серебряных монет, — сказал он.

Коротышка кивнул.

Они немного помолчали, глядя на то, как целая серия новых взрывов прочерчивает алой линией тёмные кварталы величайшего города на Плоском мире. Потом верзила пошевелился.

— Хорёк?

— Да?

— Как ты думаешь, из-за чего случился этот пожар?

Низкорослый собеседник, известный под именем Хорька, ничего не ответил. Он смотрел на освещённую красноватым светом дорогу. Этим путем из города вышли немногие, потому что Противовращательные ворота рухнули одними из первых, осыпая округу дождём из раскаленных добела углей.

Но сейчас по дороге двигались двое путников. Глаза Хорька, которые прекрасно видели в темноте, различили силуэты двух всадников, за которыми тащилось какое-то приземистое животное. Наверняка богатый купец, удирающий с любимыми сокровищами, с теми, которые успел собрать в отчаянной спешке. Хорёк не замедлил сообщить об этом своему приятелю.

— Статус пеших разбойников не очень-то нам подходит, — вздохнул варвар, — но, как ты говоришь, времена наступили тяжёлые, и сегодня ночью мягкая постелька нас не ждёт.

Он поудобнее перехватил меч и, когда первый всадник подъехал поближе, шагнул на дорогу, одновременно поднимая вверх руку. На лице его сияла точно рассчитанная улыбка — она одобряла и вместе с тем внушала угрозу.

— Прошу прощения, сударь… — начал было он.

Всадник придержал лошадь и стащил с головы капюшон. Взору верзилы предстало измученное лицо, покрытое волдырями от ожогов и отмеченное там и сям клочьями опаленной бороды. Даже бровей и тех не было.

— Отвали, — рыкнуло лицо. — Ты ведь Бравд из Пупземелья, если не ошибаюсь?^[1]

До Бравда дошло, что инициативу у него перехватили.

— Исчезни, ладно? — попросил всадник. — У меня нет времени с тобой ещё разбираться.

Оглядевшись по сторонам, он добавил:

— Это касается и твоего вшивого компаньона, который, судя по всему, прячется где-нибудь поблизости, в любимом тенёчке.

Хорёк подошел к лошади и вгляделся в расхристанную фигуру.

— Да это же волшебник Ринсвинд! — восхищённо воскликнул он, одновременно занося в память волшебниково описание своей персоны, дабы отомстить на досуге. — То-то, думаю, голос знакомый.

Бравд сплюнул и вложил меч обратно в ножны. Связываться с волшебником — себе дороже выйдет. Тем более драгоценностей у волшебников — раз-два, и обчёлся.

— Для подзаборного волшебника этот тип слишком выпендривается, — буркнул он.

— Ты ничего не понял, — устало отозвался всадник. — Я вас так испугался, что мой позвоночник превратился в кисель. Просто как раз сейчас я страдаю от передозировки страха. Я хочу сказать, что мне нужно прийти в себя. Тогда я смогу испугаться вас как полагается.

Хорёк ткнул пальцем в сторону горящего города.

— Ты что, прямиком оттуда? — поинтересовался он.

Волшебник потёр глаза обожжённой докрасна рукой.

— Я был там, когда начался пожар. Видишь вон того? Там, сзади?

Он указал на дорогу, по которой всё никак не мог доехать его спутник. Любимый метод верховой езды, усвоенный попутчиком волшебника, заключался в том, чтобы выпадать из седла каждые несколько секунд.

— Ну? — спросил Хорёк.

— Это его рук дело, — просто сказал Ринсвинд.

Бравд и Хорёк разом поглядели на тёмный силуэт, который в данную минуту, сунув одну ногу в стремя, прыгал поперёк дороги.

— Что, настоящий поджигатель? — наконец удивился Бравд.