Александр Николаевич Громов - Саблеухий тигрослон

Саблеухий тигрослон

Задача – напугать. Вопрос – как?

Аркадий вытянулся на тахте и стал смотреть в потолок. Никакой подсказки там не нашлось, потолок был как потолок. Нежно-сиреневый. Аркадий велел ему поменять цвет на кроваво-красный, затем на угольно-черный – и сдался. Не страшно, хоть тресни. И в голову ничего не лезет.

Вернув потолку привычный колер, Аркадий подошел к окну. В голубом небе пылало солнце, изнывал под его лучами лес, и по лугу в речной излучине лениво перемещались разномастные коровы. Скучно. Зевотно. Тошно. Хоть в окно прыгай, да не такое это окно, чтобы выпрыгнуть. Собственно, оно вообще не окно.

Аркадий поменял наружный ландшафт – сперва на морской, потом на горный. Настоящий вид из окна не привлекал, но и фальшивые надоели. Поискал в меню и нашел тундру. Велел фону стать громче и некоторое время прислушивался к гудению комарья. Хорошее было гудение, громкое и ровное. Жаль только, что в голове все равно ничего не щелкнуло. Аркадий сменил гул кровососов на шелест листвы и вновь не дождался вожделенного щелчка под черепным сводом.

Сон разума по идее рождает чудовищ. То, что надо. Только на этот раз роды выпали трудные. А просто сон?

Ничего толкового он не родит, да и спать неохота.

Аркадий чуть не завыл. Казалось бы, что проще – написать сценарий геймфильма-ужастика? Гм. Написать-то легко, хотя и муторно, – трудно начать. Все равно что ездовой собаке стронуть с места примерзшие нарты. Ну, псинка, ну!.. Поднатужься!

Что главное в любой писанине? Идея. А ее нет. То есть лезет в голову всякое, лезет непрерывно, да все не то. Было уже это в ужастиках, было много раз. Придумано другими, применено, разжевано и выплюнуто. Поэтому уже не страшно. А если не было, то не страшно по определению, потому как все известные страхи давно использованы.

Взбодрись, человече! Отринь уныние. Думай! Крепкий кофе в помощь? Да. Обязательно. С корицей и толикой красного перца. Задав программу варки, Аркадий включил новости. Бывало, что их просмотр рождал кое-какие мыслишки.

Но не в этот раз. Половину выпуска занял сюжет о пропавшей в Танзании съемочной группе. Вновь были показаны кадры, снятые группой до пропажи: обезлюдевшие туземные деревни, беспризорный скот, обнаглевший львиный прайд, расположившийся на сиесту прямо на деревенской улице, и еще более обнаглевшие гиены. Ничего нового. Стоило группе так рисковать ради заурядного сюжета! Хотя отважные люди, ничего не скажешь...

А толку-то! Криво ухмыльнувшись, Аркадий подумал, что у телевизионщиков тот же кризис жанра, они пытаются убедить себя в том, что последствия мультипандемии все еще могут произвести впечатление. Ну-ну, валяйте, ребята, себя вы, быть может, и убедите, а вот зрителя – шиш. Он по горло сыт такими новостями, его нынче не проймешь тем фактом, что из восьми миллиардов человек на Земле осталось едва пять... Привык. Все человечество привыкло. Это когда-то, лет сорок назад, оно, говорят, вздрагивало от бесчинств коронавируса, притом легкомысленно манкируя самоизоляцией. Как-то у них это сочеталось. Странные были люди.

Нынешние – нет. Тот коронавирус – просто тьфу, шаловливый младенец с низкой контагиозностью. Следующие оказались куда хуже и вдобавок пошли потоком, одно клеточное бешенство чего стоило! Не какой-то там вульгарный рак, а именно бешенство. А новые геморрагические лихорадки? Теперь-то народ понимает: иначе и быть не могло. И людей на планете стало слишком много, и озабочены они были совсем не тем, чем следовало бы, и фармацевтика не поспела за мутациями патогенов. Кто не берег себя от контактов, того уже и нет на свете. Вон как в Африке. Или, скажем, в Индии. Или в Латинской Америке. И даже в Китае. Кто воображал, будто на каждый новый вирус своевременно поспеет новая вакцина, тоже переселился в лучший мир. А кто выжил, того поди испугай чем-нибудь, он работает на дому, сидит в безопасной кубатуре с фильтрованным воздухом и оттуда всякого насмотрелся.

Вот и пиши для них ужастики...

Тут очень правдоподобно застучал дверной молоток – сухая деревяшка о воображаемую дощатую дверь. Значит, Тимофей. Вовремя.

– Принять, – скомандовал Аркадий, и в гостевом кресле возник соавтор. Как всегда, одет модно и небрежно, деловит и чуточку насмешлив.

– Ну? – осведомился визитер.

Аркадий молча запустил в него тапком. Тимофей только поднял бровь. Тапок пролетел сквозь него и сквозь кресло. Последнее тоже было --">