Мария Семеновна Галина - Заплывая за буйки

что я умел - это беречь дыхание.

Я нечаянно вывернул карман, он болтался пустым мешочком у бедра. Денег у меня было всего ничего; и им это не понравилось.

- Это не деньги, - сказал один строго, - ты издеваешься? Он над нами издевается, да? По-моему ему надо извиниться. Извиняйся, паскуда.

- Извините.

- Не так. Ложись на землю.

- Алик, - сказал Покровский, - не делайте этого. Потом будете жалеть.

Я остался стоять.

- А ты заткнись, четырехглазый.

- Ах ты, чмо лагерное, - сказал Покровский, - гнида!

Он коротко размахнулся и ударил среднего под дых, - не так неумело, как могло бы показаться. Он дрался точными, отработанными движениями - вот он-то вполне мог сойти за того киногероя, только там, в фильмах, парень обычно идет с девушкой и лет ему под двадцать, потому что он ударник труда и мастер спорта. А Покровский был старше, намного старше.

Я осознал, что просто стою и смотрю, как будто и вправду это было кино. Наверное, надо помочь? Я сделал шаг к тому, второму, и уже размахнулся, чтобы ударить, как вдруг Покровский стал оседать, держась за бок, а тени вокруг него метнулись в разные стороны и пропали - бесшумно, как и полагается теням, а он остался лежать, скорчившись, и булыжник рядом с ним вдруг стал лаково блестеть.

- Так и не успел, - пожаловался он и закрыл глаза.

У ближайшего автомата была с корнем выдрана трубка, но другой рядом с ним работал, и я набрал О-3, и сказал:

- Тут, на углу Канатной человека ножом ударили.

- Адрес, - сказал усталый голос в трубке.

- Я ж говорю, на углу Канатной. Сегедская угол Канатной.

Я сидел с ним, пока не услышал вой сирены, потом отошел и из ближайшего подъезда смотрел, как его увозили. По-моему, к тому времени он как раз перестал дышать.

Милиция приехала раньше скорой - наверное кто-то из окна видел драку, и вызвал милицию, но сам, понятное дело вмешиваться не стал. Никто из темного дома не вмешался, никто не вышел, чтобы спасти его. Чтобы спасти нас.

Я стоял, смотрел и думал - все кончилось. И, когда на подгибающихся ногах брел домой, вернее, к тете Вале, думал - все кончилось, все как всегда, больше ничего не изменится, и я никуда от себя не денусь, и, наверное, завтра меня вызовут туда, хорошо бы, они меня нигде не нашли, поэтому лучше я не пойду на работу, а пойду куда-нибудь в городской сад, послушаю духовой оркестр, поем мороженое из круглой алюминиевой вазочки, покатаюсь на цепной карусели или просто посижу где-нибудь на траве, потому что сегодня мне предстоит бессонная ночь, надо подготовиться, шоколад лежит под кроватью в чемодане с вещами, который я до сих пор так и не успел разобрать до конца, и я наполню презервативы высококалорийной смесью шоколада и толченых орехов, и привяжу к поясу, и на следующую ночь войду в теплую воду и поплыву, и катер в территориальных водах напрасно будет шарить своим лучом по волнам; потому что одинокого пловца не так просто заметить.

Так думал я, поднимаясь по темной, пропахшей кошками лестнице, мимо таблички "Трусить в парадном воспрещается", мимо похабных надписей на стенах, мимо почтовых ящиков с полустертыми номерами.

Я уже машинально вытер ноги о половичок и нашарил в кармане ключ, но остановился. Оставалось еще одно дело.

Я обернулся к соседней двери и нажал облупленную кнопку звонка. Я жал и жал, наверное, минут пять, пока за дверью не раздались шаркающие шаги.

- Кто там? - спросил дребезжащий голос.

- Откройте, Илья Маркович, это ваш сосед, Алик.

- Алик? - удивился Илья Маркович, снимая цепочку с двери, - что случилось?

Он был в пижаме и тапочках.

Я молча отодвинул его и прошел в коридор. Хрусталь в румынской стенке переливался острыми гранями, а на подоконнике стоял круглый аквариум с рыбками и они таращили на меня своими выпуклыми глазами и шевелили губами, будто хотели что-то сказать. Я прошел мимо, к стенке, на которой висел новенький ковер и сорвал его со стены. Нашитые петли треснули, а вот гвоздики полетели в разные стороны - под ними обнаружилась фанерная дверь с круглой ручкой. Я дернул ее на себя и, подхватив ближайший стул, с размаху ударил им в блестящую панель, подмигивающую огоньками.

- Не включайте больше свою машину, Илья Маркович! - сказал я сквозь зубы. - Никогда больше не включайте свою машину!

---

"Если" N 10 за 2005 год

--">