Марина Леонидовна Ясинская - И наступило лето

Марина Леонидовна Ясинская
И наступило лето

— Ты чужая.

Варя вскрикнула и резко обернулась; из разжавшихся рук не землю посыпались бледные цветки валерианы и пурпурные колоски душицы. Она провела восемь лет среди выбеленных солнцем каменных развалин, выискивая в густых зарослях сухой полыни и ломкого угорщика драгоценные лечебные травы. Варя давно привыкла к удушающей жаре, запаху преющей зелени, оглушительной тишине и полному безлюдию. Она ни разу не видела здесь ни единой живой души и давно пришла к выводу, что это место — где бы оно ни было, необитаемо. И неожиданные звуки человеческой речи после стольких лет тишины не на шутку испугали её.

Из-за кучи поросшего сорняками щебня и торчащих из неё ржавых остовов на Варю с настороженным любопытством смотрел мальчишка лет десяти-одиннадцати — светлоглазый и смуглолицый.

— Ты чужая, — повторил он, не трогаясь с места — кажется, так и не решил, стоит ли ему убегать со всех ног или подойти поближе.

Варя нервно оглянулась. В поисках пальчатых листьев пустырника, которые предназначались страдавшей от мучительной бессонницы бабушке Маяне, она отошла слишком далеко от скважины. Никогда раньше её это не беспокоило. Но раньше Варя была уверена, что она здесь одна.

— Почему чужая? — спросила она, выгадывая время и оглядываясь по сторонам — есть ли тут кто-то ещё?

— Потому что ты странно одета, — охотно пояснил мальчишка, так и не выходя из-за кучи щебня. — И кожа у тебя белая-белая, такой не бывает.

Варя непроизвольно хмыкнула. Из-за частых визитов сюда её кожа давно потемнела от солнца; по одной только ней даже не знавшие Варю сразу и безошибочно определяли в ней скважницу. А тут — надо же! — "белая-белая".

— Я… заблудилась, — сказала, наконец, Варя. — А ты здесь один?

— Да! — вызывающе выкрикнул мальчишка и шагнул из-за кучи щебня на открытое пространство. Короткие легкие штаны перепачканы пылью, голова лихо перевязана платком, размахрённые концы свисают на спину, в руках — какая-то деревянная загогулина, через костлявое плечо перекинута котомка. — Я — лозоходец, — гордо пояснил он и, видя, что эта чужая женщина не спешит выражать восхищение, пояснил: — Ищу новые источники.

— О, — отозвалась Варя, успокоенная тем, что мальчишка был один. — И далеко ты ушёл от дома? — осторожно полюбопытствовала она.

— Очень, — важно ответил он. — Если сейчас возвращаться, то могу даже не успеть к заходу солнца.

— О, — снова произнесла Варя, не очень-то зная, что ещё сказать. Опасность ей, судя по всему не грозила, однако, сегодняшняя встреча в корне меняла все её представления об этом мире. Оказывается, здесь тоже живут люди. Кто они? Какие они? Есть ли среди них скважники? Могут ли пройти к ним также, как она приходит сюда? И что они сделают, когда узнают о ней?

— Тебя как зовут? — мальчишка отбросил все свои опасения и теперь стоял совсем близко, с любопытством рассматривая её.

— Варя.

— Данко, — представился он в ответ. — А ты далеко от дома ушла?

— Э-э… как бы… да… — нерешительно ответила Варя, думая, что лучше бы ей всё-таки уйти, и поскорее. Да так, чтобы этот мальчишка не видел, куда именно она уходит. А ещё бы лучше, чтобы он вообще забыл про эту встречу — так оно всем безопаснее будет. И в следующий раз надо будет не отходить так далеко от скважины. И, может даже, брать с собой на всякий случай нож.

— А ты случайно источники по дороге не видела?

— Что? — переспросила Варя, размышляя о своём.

— Источники. Ну, воду. Воду, говорю, по пути не видела?

— Нет. А что?

— Как что? Я ж тебе говорил — я лозоходец, новые источники ищу. Хочу вернуться домой не просто так, а этим… ну, открывателем! — гордо сообщил Данко, а потом вздохнул и, облизав потрескавшиеся губы, грустно добавил: — Эх, жалко. А то пить хочется, а я как-то так неосторожно… в общем, я уже всю дневную воду выпил.

"У них здесь не хватает воды!" — пораженно ахнула про себя Варя. Сами они жили в бесконечной зиме; неподалёку от посёлка раскинулось скованное вечным льдом озеро, а весь мир до самого горизонта был укутан белым снегом. Кругом одна только замерзшая вода, бери — не хочу.

Зато не было лекарственных растений. Нежные травы никак не приживались в теплицах и не успевали вырасти за самое теплое и очень короткое время года, называемое весной, когда чуть подтаивал снег, и на крышах вырастали скользкие сосульки. Если --">