Вадим Иванович Кучеренко - Восхождение

надеялся, что наши счеты с тобой покончены.

– Зачем ты ушел из города? – вместо ответа спросил его голос, лишенный каких бы то ни было интонаций. А может быть, это новый порыв ветра прошелестел в зарослях.

– Мне стало там скучно жить.

Игнат знал, что его собеседник не поймет истинной причины его поступка. И сказал первое, что пришло в голову.

– Там, где любое удовольствие можно купить за деньги, не может быть скучно, – не поверил ему голос. – В городе столько огней, музыки, женщин. В горах одни только серые камни и заунывный вой ветра. Лично мне скучно здесь. Ведь ты должен был подумать и обо мне. А потом, ты ведь уже был однажды в горах, еще до меня…

– Да, в детстве, – кивнул Игнат.

И все вспомнил.

Это случилось очень давно, Игнату не было еще и пяти лет. Однажды дед взял его с собой в горы. Они ехали на поезде, затем пересели в вагончик канатной дороги, и после этого поднимались еще несколько часов пешком, и почти всю дорогу дед не спускал его с рук, а когда они дошли до той точки, которую он избрал конечной целью этого недолгого путешествия, отпустил его и слегка подтолкнул в спину. Крошечный Игнат робко шагнул вперед, остановился, замер – и спустя мгновение беззвучно заплакал, не замечая этого и не вытирая слез. Его потрясло величие мироздания, открывшееся перед ним. До этой минуты он думал, что мир – это его дом, улица, город, в котором он жил. Его мир увеличивался в размерах по мере прожитых им лет. Однако в одночасье миновав многие годы взросления, он вдруг увидел, что тот оказался несравнимо больше – и прекраснее, чем что-либо виденное им до сих пор или даже ожидаемое быть увиденным когда-нибудь.

Он навсегда запомнил ту вершину, с которой наблюдал и осознал по-настоящему мир, и то свое детское чувство преклонения перед его божественной красотой.

Тогда всю обратную дорогу домой дед хранил молчание, крепко сжимая своей жилистой рукой его крошечную ручонку. А Игнат, семеня рядом, и позже, в поезде, засыпая под мерный перестук колес, думал, что еще вернется.

Верил в это всю жизнь. Даже когда все забыл.

Игнат вспомнил все это так ясно, словно и не было густого тумана прожитых лет, надежно скрывавшего прошлое. До этого он и деда-то смутно различал в своей памяти, больше по старым фотографиям в семейном альбоме да рассказам родителей. Дед умер, когда Игнату исполнилось пять лет. Вскоре после того, как сводил внука в горы.

– Ведь ты уже был здесь, и не увидишь ничего нового, – настойчиво нашептывал ему голос. – В городе каждый день может приносить неизведанные наслаждения…

– Я устал от развлечений, – ответил Игнат. – После них остаются только скука и отвращение к жизни. Да головная боль наутро.

– А твои дела? – не оставлял его в покое собеседник. – Пока ты здесь прохлаждаешься, мальчишка Альберт пустит тебя по миру. Подумай о своей семье, если тебя не беспокоит собственное будущее.

– Семья моя достаточно обеспечена, а будущего у меня нет. И ты это знаешь не хуже меня.

– Но свои последние дни ты мог провести среди любимых людей. Своей нежностью и заботой они скрасили бы тебе печаль расставания с жизнью.

– Ты лжешь, – безразлично ответил Игнат. – Они не любят меня, ни жена, ни дети. Очень даже возможно, что это и не наши с ней дети, а только ее, не знаю. Иначе как объяснить, что я для них совершенно чужой человек?

– Ты сам виноват в этом.

Игнат не хотел с ним спорить. Для этого ему пришлось бы заглянуть в глубинные тайники своей памяти, которые он долгие годы скрывал даже от самого себя.

Многие годы тому назад Игнат был молод и безумно влюблен. Он тогда много работал и потому редко встречался с Анной. Надеялся сколотить небольшой капитал, который позволил бы ему жить безбедно, и жениться на ней. В те годы он еще думал, что бессмертен.

Кроме того, Игнат был честолюбив. И когда ему предложили трехлетний контракт на работу в другой, далекой стране, он не отказался сразу, а попросил время на раздумье. И чем дольше Игнат думал, тем все более радужные перспективы рисовало перед ним его воображение. И даже срок в три года начинал казаться не таким уж долгим.

А Анна… Когда он рассказал ей, стараясь казаться равнодушным, его выдали глаза. Ее родители были незначительные по своему общественному положению люди, но они знавали лучшие дни, и Анна знала, что нет ничего страшнее, когда рушатся мечты, а впереди только беспросветная, без малейшей надежды на лучшее, жизнь. Она не отговаривала Игната. --">