Максим Андреевич Далин - Семя скошенных трав

шёпотом сказал Стас. — Дети же.

Ясное дело. Он одинокий. Всю жизнь болтался по космосу, чужих детей спасал — своих не завёл. И рана у него в душе на этом месте, ничего не сделаешь.

— Дети, — кивнул капитан. — Не спорю. Допустим. Но в осином гнезде, знаешь, тоже дети. Только не человеческие. И вырастут из них осы. Состоящие, главным образом, из жала. Пожалеешь?

Стас отвернулся и принялся что-то поправлять в прицельной сетке.

— Что ж Землю вызвали, капитан? — спросил Арман. — Ответственность на себя решили не брать?

Капитан промолчал.

«Апельсин» плыл перед нами тихо-тихо, и тень нашего ракетоносца на нём превратила его в луну, убывающую на четверть.

— Сколько их ждать-то? — хмуро спросил старпом. — Так и ждать — по боевой тревоге? Ведь любая провокация возможна, так я понимаю?

Капитан неожиданно улыбнулся.

— Точно, — сказал он. — Вот бы они её устроили, провокацию… Вот пусть только дёрнутся! Пусть хоть шевельнутся — я тогда… и буду полностью прав, перед Землёй и перед совестью. Я всё, что полагалось, сделал.

Эти его слова, по-моему, всем всё объяснили, и все успокоились. Но мне было как-то не по себе.

Я пытался представить себе этих… пять тысяч…

Осы…

Нас и взрослые-то яростно ненавидели, а эти, очевидно, и вовсе… И дело даже не в пропаганде, мне кажется. Ведь у них был дом, история, всякие архитектурные памятники, священные места, где их предки поклонялись каким-нибудь тамошним богам, курорты там, заповедники… Теперь ни чёрта у них больше нет. Ни музеев, ни заповедников, ни курортов, ни школ, ни больниц… ни их домов. А их мамы и папы превратились в радиоактивный пепел. Если подумать, то они должны гораздо больше нас ненавидеть, чем мы их. У меня по спине полз мороз, когда я всё это себе представлял.

Если они уже не в пелёнках младенчики — то, конечно, попытаются отомстить. Наши бы попытались. Пять тысяч — это много, вообще-то. Как население колониального посёлка. Они могли бы начать всё сначала… и счёты с нами свести. Наши бы обязательно попытались, я сам бы попытался, даже если бы был ещё первоклашкой. В людях свободолюбие крепко завинчено.

Может, в них тоже.

Сил у них, конечно, не хватит — подумаешь, горстка безоружной или почти безоружной мелюзги против всей нашей мощи. Обломок их Армады, обмылок.

Значит, выходит, так убили бы, и так убьём?

А эта попытка переговоров, в самом лучшем случае — только отсрочка?

Ну и зачем тогда? Нет, Арман был прав. Это было бы и рационально, и справедливо.

Но теперь уже делать было нечего — мы гуманисты, с детьми не воюем, вроде того — и я ждал, когда к нам прилетят представители КомКона. Они умеют общаться с чужаками, даже очень сложными и страшными чужаками. По идее, они должны были разобраться с этой отвратительной ситуацией.

Хотя четыре года КомКон пытался. И четыре года Шед на эти попытки плевал с большой высоты. И вовсе неизвестно, что будет теперь.

Но, с другой стороны, шельмы явно стали миролюбивее и разговорчивее. Когда припёрло — так «помогите». Ладно, поглядим.

* * *

Капитан отменил боевую тревогу через час, но готовность номер один оставил. Шедми ровно ничего не предпринимали, вообще не шевелились; космос вокруг был тихий-тихий, ни единой попытки с «апельсина» хоть с кем-нибудь связаться. Нашим это казалось здорово подозрительным, но я думал: интересно, они что, и вправду боятся, что мы жахнем и погубим их детей? Они же, может быть, любят своих детей? Тревожатся за них? Логично же?

Хотя о любви шедми к детям мы наслышаны. В подробностях.

А между тем весь экипаж такое положение вещей раздражало и нервировало — по тону было понятно, когда рубка связывалась с отсеками. Мне кажется, почти все наши считали, что вся эта история с детьми — провокация. Продуманная. Иначе — с чего это шельмец так лихо чесал по-русски? Даже не на интерлингве и не на английском — а прямо по-нашему? Ведь неспроста же, правда. Натурально, готовился.

У техников на эту тему была дискуссия, и нам они сообщили, что думают. А думали, что шедми заманивают наших к себе на станцию. Вот заманят — и самоликвиднутся, вместе с нашими. А в идеале — если мы стыкуем ракетоносец с ними. Тогда можно будет заодно и ракетоносец уничтожить — в общем, продать свою жизнь подороже. У них всякие смертники в порядке вещей, об этом много говорили и писали — да что там, я видал и своими глазами.

И выходит, что шельмы нас хорошо --">