Инна Ивановна Фидянина-Зубкова - Рассказы темной Вселенной

продолжают ждать. Конечно мрут потихоньку. Но и в такой ситуации многие, даже стоящие в очередях активисты, находят большую пользу для всего человечества в целом, ведь экспорт трупов из Евросоюза довольно неплохо налажен в качестве гуманитарной помощи в более нуждающиеся страны.

Кубе, так той и вовсе повезло. Снятие запрета на поедание переболевших где-то частично, а где-то и полностью решило их продовольственную проблему. Хуже всего себя повели индусы и африканцы — те пожирают умерших, не отходя от коронавирусных зон. В Новой Зеландии пришлось даже ввести военный режим, ибо аборигены решили, что поедать заодно с трупами заболевших живых соотечественников — это очень хорошо и даже полезно.

А пока планета Земля двигалась семимильными шагами к логическому завершению противоборства живого (и одухотворенного) над условно живым (и совсем не одухотворенным), но тем не менее более проворным и юрким…

Измученного псевдо-оздоровительными интернет-тирадами питерского поэта Красноперова разбудил телефонный звонок. На том конце завис его редко-залётный собутыльник — московский поэт и бездельник Мясоедов.

— Знаешь, братан, — заорал Мясоедов сходу. — Гений должен жить!

Красноперов и так подозревал, что все на свете гении должны жить, а посему вяло зевнул, вытянул на кровати свои длинные худосочные ноги и так же вяло ответил:

— Завязывай бухать, уже второй час ночи.

В трубке что-то сильно затрещало, послышались мужские подвыпившие смешки не самого Мясоедова, а кого-то там ещё, но Мясоедов не отступал:

— Ты не понял, братан, это ты у нас большой гений, и ты должен жить!

Питерский бездельник вместо ответа снова зевнул. А московский невозмутимо продолжил:

— Я вот тут выпиваю… То есть разговариваю… Ну с одним человеком… В общем, неважно. Так вот, завтра ты должен подойти… Там у себя в Петрограде к моргу, что на проспекте Тореза, дом 72. Ты понял меня? Проспект Тореза 72. Повтори! Во-о-от… С 10 до 17 часов, не перепутай. Не перепутаешь? Та-а-ак… Слушай дальше. Найдешь там служебный вход… Спроси Степана Семеновича Ледорубова. Скажи что ты от Михаила Юрьевича Недорубова. Не перепутай х… х… фамилии! И скажи охраннику, что тебе нужна «часть тела». Всё. Он, то есть Ледорубов, всё поймет и даст тебе кусок мяса от коронавирусного жмурика. Всё понял? Запомнил? Я сейчас тебе подробную инструкцию вышлю. И попробуй только подвести меня: не сходить и не съесть! Я тут с такими людьми разговариваю… Ой-ё-ёй с какими людьми!

Мясоедов бросил трубку, но тут же на телефон Красноперова пришла СМС: «Петроград, Морг на пр. Тореза 72. С 10 до 17, не перепутай! Служебный вход. Спроси Степана Семеновича Ледорубова. Скажи что ты от Михаила Юрьевича Недорубова, мол, ты пришел за «частью тела». Ждем отчет по проделанной работе в фейсбуке. /Братство поэтов славных двух столиц/».

— О-о-о, — застонал Красноперов и отрубился.

Утром он проснулся с таким отвратительным ощущением, как будто ему в рот накидали тухлой говядины. Он провел языком по нёбу и понял, что забыл, когда в последний раз чистил зубы.

— Скотство! — закряхтел наш поэт, вспомнив ночной разговор с Мясоедовым и его запутанную СМСку.

Питерский гений кое-как встал и поплелся в ванную. А пока мылся и начищал до анти-паразитарного блеска свою зубную эмаль и щеткой раздирал десна до крови, он мужественно пытался забыть неожиданную блатную услугу от ухаря Мясоедова. Но блатная нежданная услуга не отступала, она врывалась в обнаженный мозг Красноперова и грозила самыми страшными проклятиями, а именно: в случае отказа от неё — 100 % поражением легких, катаром сердца, ранним старческим слабоумием и самым веским аргументом — смертью.

Красноперов никогда не думал, что писать оды да пропагандировать в интернете [ «за» прививки и поедание трупов] и самому встать, пойти, получить, и всамделишно съесть чью-то дохлую жопу — это настолько две разные вещи! Нет, в своем сознании Красноперов знал, что пока на дворе зима, пока холодно, он точно-точно не выстоит в длинной двухнедельной очереди. Но вот именно этим, ближайшим летом всё будет уже иначе. Он сможет, он сильный, он волевой.

— Ха! Ну вот тебе приз, не ждал? Бери его, лопай, — хихикнул над диванным воином его правый глаз и как-то неестественно задергался.

Пришлось диванному поэту, как говорится, недолго думая одеваться и идти в морозное мрачное утро, не позавтракав. А не полезла ему в глотку еда и --">