Геннадий Борчанинов - Правдивые истории Джеймса Ти Хэнкса

считали. Янки пощипать тоже дело богоугодное, потому с лёгким сердцем и благословением вышли.

Границу перешли без проишествий, ночью, Пепе все тайные тропки знал. Хоть стену на границе ставь, никакая стена не удержала бы. А вот дальше ехать тихонько пришлось, знали его банду в Техасе. Немало крови там Пепе пролил, да и каждый из кабальерос тоже, а если увидит кто — пиши пропало, тут же налетят рейнджеры да маршалы.

Полторы мили до Сан-Антонио оставалось, как Пепе приказал с дороги свернуть. Хавьера только вперёд отправил, разведать, потому как Хавьеру доверял, а гринго — не очень. И хоть молчала чуйка, но всё равно Пепе осторожен был как пустынный волк.

Часу даже не прошло, Хавьер вернулся, доложил. Чисто всё, и в город Хавьер тоже заехал, так ни одного законника не увидел даже. У местных поспрашивал, а те сказали, что в Остин уехали все, Чарли Хиллса вешать. Про Чарли этого тоже все слыхали, известным конокрадом был, но история эта не про него.

Двинулись уже всей бандой, до амбара того обветшалого дошли, а там гринго уже стоит у ворот, в чёрном весь, большие пальцы за пояс запустил, две кобуры по бокам свисают. Стоит и травинку жуёт, на Пепе глазами своими мутными смотрит пристально.

Опять Пепе не по себе стало, даже мыслишка трусливая проскочила, развернуться сейчас да скакать до самой границы не оглядываясь. И лучше бы он так и сделал, только гордым он был, как все мексиканцы, и отступать не любил.

Друг напротив друга встали, гринго и вся банда. А тут Чико, молодой самый, и говорит:

— Пепе, да он же тринадцатым будет.

Переглянулись все. Хавьер даже губами зашевелил, пересчитывать стал, но Пепе тут первым с лошади спрыгнул и к этому гринго подошёл, а вслед за ним и остальные. Раз уж хефе не боится, то и остальным суеверничать не надо, а от дурного Иисус с Девой Марией защитят.

— Давно ждёшь? — Пепе спросил.

Гринго головой помотал, мол, нет, недолго совсем, да первым в амбар прошёл, а вслед за ним и остальные. А там, в амбаре, стол с картой на нём, ружья да револьверы на целый взвод, мол, бери любое, да только кабальерос все со своим оружием пришли.

— Глядите, один раз объясняю, — гринго сказал, пальцем в карту ткнул. — Крови быть не должно. Подходим отсюда, деньги из банка забираем, уходим здесь. Кто отстанет — я ждать не собираюсь.

— А ежели сам отстанешь? — Мигель спросил.

— Если без меня уйдёте, я сам догоню.

На том и порешили. Приободрились всё, заулыбались. Банк ограбить — дело непростое, но интересное. Главное, орать погромчей да пушкой размахивать, а клерки сами всё из кассы выгребут и по мешкам уложат.

С амбара вышли, маски натянули, один гринго таиться не стал, но это дело его личное. Хоть и утро было раннее, а на улицах и народа не было почти, до самого банка добрались, переглянулись. Пока всё по плану шло. У дверей встали, гринго револьверы выхватил.

— Первый зайду, — буркнул, да пинком дверь выбил, в зал вошёл, как к себе домой.

Пепе тоже обрез достал, парни оружие вытащили, в зал забежали.

— Ограбление! Не двигаться никому!

Слаженно действовали, как всегда. Всех на мушку сразу, кто дёрнется — можно и прикладом двинуть, Мигель, вон, уже ценности с посетителей собирать взялся, Пепе кассиру обрезом в лицо ткнул, чтоб деньги быстрей собирал. Гринго ключи от заднего помещения уже где-то раздобыл, открыл, к сейфу пошёл вместе с Эмилио.

Пепе даже расслабился на мгновение, как по маслу всё проходило, даже охранники пистолетики побросали свои, в угол зажались, как овечки невинные. Знали, что ни одного законника в городе нет сегодня, и зазря жизни класть не стали.

Баба завопила какая-то, Хавьер ей пощёчину дал, чтоб заткнулась. Тут джентльмен какой-то дёрнулся, а Чико ему из винчестера пулю прямо в шею и всадил. Ещё больше крику поднялось, кровища из джентльмена хлещет фонтаном, охранник один за пистолет схватиться попробовал, так тоже на пулю напоролся. Суматоха началась, гринго на выстрелы прибежал, глянул злобно. Главное, что с сумками полными.

— Уходим, уходим! — Пепе заорал, напоследок прикладом кого-то ударил.

На улицу выбегать стали потихоньку. Хавьер в воздух из револьвера стреляет, шороху наводит. Да только тут вдруг и по ним пальнули, из окна какого-то. А потом Пепе смотрит, а по главной улице законники скачут, из Остина возвращаются, человек двадцать. И уже ружья подоставали, и даже целится кто-то.

— Живей, pendejos! — зарычал. — Vamos, vamos!

— Эй, вы! --">