Геннадий Борчанинов - Правдивые истории Джеймса Ти Хэнкса

Бросайте оружие! — шериф, видимо.

Но Пепе живьём сдаваться точно не хотел. Подождал, пока из банка выбегут все, в сторону шерифа пальнул, со всеми вниз по улице побежал, к лошадям. На гринго взглянул мельком, тот тоже бежал, пыхтел злобно.

— Хефе, там тоже! — Чико заорал, он первым шёл.

И первым же на пулю нарвался, мозги только на стенку брызнули.

— Дворами!

Побежали дворами, переулками. Да только лошади все в другой стороне остались. Но зато от погони оторвались, на церковный двор выбежали. Пепе внутри спрятаться решил, переждать.

Внутрь зашли, священник возражать не стал. Мало кто возражать осмеливался, когда револьвером под нос тычут. В винный погреб спустились, переглянулись хмуро. Хавьер тут же церковным вином причастился, да и Эмилио с ним успел.

А гринго на них на всех смотрит, будто голыми руками порвать готов.

— Подставил ты нас, гринго, — Пепе сказал.

А тот лишь смотрит злобно.

— Кабы вы палить не начали… — сквозь зубы сказал, как выплюнул.

— Заткнись, гринго! — Хавьер вспылил, револьвер вскинул.

Гринго тоже за свои взялся. Да только Пепе быстрее оказался. Из двух стволов пальнул, точно в грудь ему. Гринго назад отлетел, на спину упал. Мигель его сапогом тронул, головой покачал.

— Не по-христиански, — сказал, но сумки с долларами всё равно снял с него.

Пепе сплюнул, обрез перезарядил.

— Уходим, — только и сказал.

Священнику только напоследок двадцатку сунул, как пожертвование.

Из города выбрались, лошадей забрали, к границе рванули. Даже и не заметил никто, будто все неудачи вместе с этим гринго кончились. В Мексику переправились, только тогда отдохнуть встали и добычу посчитали. Вместо пятидесяти тысяч только пять оказалось, так что все мечты про гасиенду рассыпались вмиг. Но даже так — на десятерых улов богатый, и в обиде никто не остался.

Но как раз с той поры всё наперекосяк пошло, у всей банды разом. То лошадь чья ногу сломает, то змея ночью в сапог заползёт, то ещё что-нибудь.

Едут дилижанс почтовый грабить, так там вместо денег — открытки и бумажки, зато охраны куча. В городке каком-нибудь отдыхают, так обязательно кто-нибудь драку учинит едва ли не со всем городом. Прохожего какого ограбить пытаются — у того ни гроша с собой, только злоба да револьвер.

Пепе уже и в церковь ходил, да без толку. Кабальерос промеж собой шептаться стали чего-то, потом и собачиться начали, чуть ли не до драк. Месяц прошёл, второй, третий, добычу прокутили давным-давно, новой всё нет, все друг на друга волком глядят. Стало быть, новое дело нужно провернуть, да покрупнее.

Снова за речку отправились. В этот раз уже подальше, в сторону Форт-Стоктона решили идти, пустыней, от любопытных глаз скрываясь. Да только едва они границу перешли, буквально несколько миль проехали, увидел Пепе на скале вдали чёрный силуэт. Всадник, на чёрном коне, и хоть на фоне солнца всё чёрным кажется, но отчего-то виделось Пепе, что это по его душу гринго пришёл. Не успел показать никому, перекрестился только, как силуэт исчез, будто и не было.

— Ты видел, видел? — Хавьера в бок толкнул, на ту скалу показал. — Гринго там!

Но Хавьер только шляпу приподнял, прищурился.

— Шибко ты дурковать начал, хефе, при всём уважении, — сказал. — Не смешно.

Глянул Пепе на него, обозлился, коню его под ноги плюнул, да своему шпорами дал. Остальные только посмеялись да плечами пожали. Дальше двинулись.

Смеркаться начало, встали на ночлег в лощине, костерок запалили небольшой, воды вскипятить. А Пепе ходит всё, дробовик в руках сжимает, в темноту вглядывается. Парни зашептались снова между собой, на главаря косятся, а тот всё по сторонам озирается. Койот залаял где-то, Пепе обрез вскинул, но стрелять не стал. К костру подошёл, сапогом угли разметал, затоптал.

— Уходим отсюда, — буркнул.

Тут уж все на него коситься начали. Страхи страхами, да кто их тут, в пустыне, найдёт? А тем более, драться полезет, на одиннадцать злых мексиканцев-то. А отдохнуть нужно.

— Хефе, угомонись, нормально всё, — Мигель сказал.

— Куда ты ночью собрался? Завтра двинемся, — Хавьер сказал.

— Чуйка у меня, — Пепе рыкнул злобно, но понял, что никто и не пошевелится.

Теряться уважение стало, вместе с деньгами пропитыми.

— Мерещится тебе, хефе. Выпей лучше с нами, — Эмилио бутылку ему протянул, но тот отмахнулся только.

Прищурился, снова в темноту вгляделся. Спокойно всё, только ветер --">