Павел Иванович Усанов - Особое задание

был послом царской России в Пекине. После Октябрьской революции его уволили от службы декретом, подписанным В. И Лениным, как отказавшегося подчиниться рабоче-крестьянскому правительству России. Желая спасти свой дворец в Петрограде, он оформил его продажу Китаю. Но советские власти конфисковали дворец как собственность изменника родины и признали акт продажи, заключенный вне пределов России, незаконным.

Поэтому и сейчас, узнав в чем дело, мы успокоились. Но документ от управляющего получить было необходимо.

Мы прошли в его кабинет, и он достал из сейфа и передал нам этот договор о продаже. Потом повел нас к заветному, неподдающемуся тайнику.

Третий тайник открыт!

Мы шли вслед за управляющим и думали: как же это мы не нашли этот третий тайник?

Управляющий привел нас в комнату, из которой шла в верхние этажи железная винтовая лестница. Мы собрались уже подниматься по ней, но он нас остановил.

— Здесь!

Мы увидели только стены, которые выстукивали не один раз. Управляющий пошарил рукой по стене за винтовой лестницей, нажал незаметную кнопку, и обнаружилось отверстие, открывшее доступ к замку. Вставив ключ и повернув его, управляющий сильно толкнул рукой часть стены за винтовой лестницей, и тяжелая, массивная дверь немного отошла. Она была искусно замаскирована. Чтобы открыть дверь до конца, пришлось просунуть между ступенями лестницы винтовку и как следует нажать.

Но войти в открытую дверь было нельзя: винтовая лестница полностью загораживала ее.

— Теперь зовите ваших людей. Надо разобрать нижнюю часть винтовой лестницы. Она крепится на болтах, — сказал управляющий.

Этот последний тайник вовсе не был замурован, но, боюсь, мы, пожалуй, не стали бы ломать стену за винтовой лестницей...

Пока разбирали лестницу, снимая ступень за ступенью, в комнату собрались все: и наша бригада, и служащие дворца. Последние с нескрываемым удивлением смотрели на своего управляющего, который давал нам советы и ускорял разборку лестницы.

Вошли. Осветили.

Большое, высокое помещение до самого потолка было перегорожено очень тесно поставленными друг к другу стеллажами, на которые в несколько этажей вдвинуты картины. Люди, прятавшие картины, не рассчитывали на одиночное их изъятие. Они считали, что настанет время, когда минует надобность в тайнике, и тогда они уберут все картины, начиная с первого стеллажа.

В этой большой кладовой находилось более тысячи полотен. Здесь была спрятана огромная картинная галерея Юсупова, которая считалась одной из самых значительных частных сокровищниц в Европе.

Главной гордостью Юсуповской галереи были картины художников французской школы — Лебрен, Миньяр, Риго, Буше, Ланкре, Грез, Робер, Буальи, Давид, Фрагонар, Коро... Ни в одной другой частной коллекции мира французская школа не была представлена в такой полноте.

Было много картин итальянских мастеров: Каррачи, Альбани, Гвидо Рени, Лука Джордано, Тьеполо и Гварди. Картины Веласкеса, Рубенса и Ван-Дейка представляли фламандскую школу.

Но главной драгоценностью этого богатейшего собрания являлись полотна Рембрандта.

Как составить опись всех этих сокровищ, не вынося картин из тайника? А если выносить, то где их складывать и как сохранить? Кроме того, без специалистов, художников или искусствоведов, мы при описи обойтись не могли.

В 4 часа ночи я позвонил в райком партии и застал там товарища Клявс-Клявина. Он приехал во дворец.

Находка нами первого тайника с золотыми и серебряными вещами не вызвала такого паломничества во дворец, как находка картин. Было тут нам над чем призадуматься. Едва рассвело — появился Барон. Эту партийную кличку носил член партии с 1898 года Эдуард Эдуардович Эссен, художник, будущий ректор Академии художеств. Мы хорошо знали Барона, так как он вел у нас комсомольский политкружок.

Эссен приехал не один. С ним были два человека — художники. Один из них, Александр Бенуа, сразу спросил:

— Где Рембрандт?

— Какой Рембрандт? — недоумевали мы, не имевшие тогда никакого представления о жемчужине этого собрания картин.

Эссен и художники пробыли с нами целые сутки, до тех пор, пока не дошла очередь до знаменитого парного портрета кисти Рембрандта. Собственно, двух портретов — --">