Абу-л-Фазл Бейхаки - История Масуда. 1030-1041

Абу-л-Фазл Бейхаки История Масуда 1030-1041

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Деятельность Абу-л-Фазла Бейхаки^[1], знаменитого дебира и главы государственного секретариата, протекала в период бурных событий, совершившихся в первой половине XI в. на обширном пространстве от Кашмира до областей Персидского Ирака, от Хорезма до р. Инда, где в течение нескольких десятилетий огнем и мечом было создано громадное государство под властью династии Газневидов. Едва успев подняться до апогея величия, это раздираемое классовыми противоречиями и освободительной борьбой покоренных народов государство, спустя полстолетия с его основания уже утратило свое могущество под неудержимым натиском объединенных туркменских племен. Эту очень недолгую, но весьма знаменательную эпоху^[2] отобразил в своем историческом сочинении Бейхаки.

С той поры прошло 900 лет. Не много материальных следов осталось от эпохи первых Газневидов: одинокие развалины дворцов и мечетей, остатки мавзолеев и крепостных сооружений^[3], разбросанных на территории исчезнувшего государства, небольшое количество реалий, собранных в музеях. Счастливей оказались письменные памятники духовной жизни. Из созданных в то время произведений великих ученых Абу Али ибн Сины и Абу Рейхана Бируни и других сохранились до наших дней главнейшие. Уцелел и начатый несколько ранее мировой шедевр «Шах-наме» Фердовси и сравнительно большое количество стихов плеяды придворных поэтов султана Махмуда, сына его Мас'уда и их вассалов, хотя из общей массы литературы в стихах и прозе, появившейся на свет в первой половине XI в., это составляет лишь небольшую часть, прочее погибло.

Пострадал, к сожалению, и написанный в начале второй половины того же столетия выдающийся труд Абу-л-Фазла Бейхаки: от него до нас дошло только около трети, все остальное было утрачено еще очень давно. Однако и уцелевший фрагмент свидетельствует о том, что автор совсем не напрасно указал в своей книге на ее внутренние достоинства. Она бесспорно является самым замечательным историческим трудом не только для своего времени, но и для более позднего средневековья, за исключением разве двух известных книг Та’рих-и-Джахан-гушаи Алааддина Ата Мелика Джувейни и Джами ат-таварих Фазлаллаха Рашидаддина, знаменитых историков монгольского периода.

Абу-л-Фазл не был зачинателем историографии на языке классического периода таджикской и персидской литературы. Исторические книги на языке фарси-дери писали уже давно, и для сочинения подобного рода произведений к годам его жизни уже установился определенный канон, строго лимитировавший их содержание в соответствии с пониманием исторической науки в те времена. Выработался и особый стиль исторического повествования на языке фарси, сжатый, сухой и бесстрастный, лишенный риторических прикрас. Суть содержания исторических книг, существовавших в его пору, Абу-л-Фазл охарактеризовал довольно метко. «В историях, — пишет он, — читают, что такой-то царь отправил такого-то военачальника на такую-то войну и что в такой-то день сразились или помирились и что этот побил того, а он сего, и на этом они разошлись».

И в самом деле, историография в странах Среднего Востока даже после арабского завоевания еще долгое время ограничивалась, главным образом, описанием жизни монархов и рассказами о походах и сражениях. Народные движения, охватывавшие огромные пространства, изображались в искаженном виде, с позиций господствующего класса. Что же касается быта народных масс или политического и экономического состояния того или иного государства, то эти вопросы писатели исторических хроник, за весьма редкими исключениями, обходили молчанием, как материю низкую, недостойную внимания читателей, которыми были преимущественно представители феодальной знати, по заказу и ради которой сочинялись исторические книги.

Совсем иначе понимал смысл и задачи бытописания Абу-л-Фазл Бейхаки. «В прочих историях, — замечает он, сопоставляя свой труд с аналогичными сочинениями других авторов, — нет такой пространности, ибо они смотрят на события проще и упоминают лишь небольшую их часть». Существовавшая в ту пору историография перестала удовлетворять Абу-л-Фазла и он, нарушая привычный канон, внес в нее ряд новшеств, которые сразу же доставили его труду превосходство над произведениями старых хронистов. Тем не менее, он все же оставался сыном своего века: --">