Эрвин Панофский - Перспектива как символическая форма. Готическая архитектура и схоластика

представлений о пространстве и, соот­
ветственно, о действительности, Панофский констру­
ирует по аналогичному принципу систему собствен­
ных пространств, раскрывающихся во времени,
разных сферах человеческой мысли и деятельности:
«сферическое» и «телесное» пространства античности,
«гомогенное» и «статичное» пространства линейной
перспективы, «дробное» и «целостное» пространства
13

Елена Козина

восприятия, «агрегатное», «систематическое», «эстети­
ческое», «теоретическое» и, наконец, «психофизиче­
ское» пространства — усложняют и расслаивают со­
зданный автором мир, как геологический пласт.
6 самой возможности появления и существования
этих «сугубо субъективных» характеристик автор
видит высшую философскую форму объективности
пространства как такового. Из ткани математических
формул, физических законов, древних текстов и ил­
люзорных живописных конструкций Панофский вы­
страивает умозрительное пространство истории и
культуры, свободно перемещаясь в нем одновремен­
но как обитатель и как Творец.
Словно подчеркивая искусственность категорий
«средневековье» или «ренессанс», автор создает свою
терминологию и собственную систему координат
мевду античностью, средними веками и Новым време­
нем. Перспектива перестает быть одним из приемов
живописного воспроизведения действительности, она
становится такой же самоценной моделью мирозда­
ния, как философия, поэзия, математика, то есть под­
линно «символической формой» эпохи, согласно
определению Кассирера14. Подводя итоги своего тру­
да, Панофский заставляет видеть в перспективной
конструкции еще и пророчество: «...неслучайно, что
перспективное восприятие пространства за время всей
истории своего художественного развития утвержда­
лось дважды: впервые как знак конца — с крушением
античной теократии, второй раз как знак начала —
с торжеством современной антропократии»15.
Для создания столь гармоничного образа перспек­
тивы и одновременно «гуманистической» модели ан­
тичности и «систематической» — Нового времени,
14

*Перспектива...» Эрвина Панофского как символическая форма

помимо неизменной веры Панофского в разумность
цивилизации и культуры, было и другое основание.
В сущности, этот портрет возникает как посмерт­
ный, ведь после появления теории относительности
Эйнштейна «систематическое», а после Мировой вой­
ны и «гуманистическое» пространство уходит в небы­
тие. Размышления на эту тему проходят лейтмотивом
в философии и истории начала X X века16. В частно­
сти, столь близкий Панофскому по гамбургскому
кругу Эрнст Кассирер счел необходимым написать
пространное дополнение к своей книге «Материя и
функция» (1910) именно в свете открытий Эйнштей­
на. Эта работа вышла в 1920 году и была просмотре­
на перед печатью самим физиком17. Панофский, ко­
торый анализирует историю торжества рациональ­
ного метода в рациональном мире, стоит уже на
обломках последнего и, вероятно, поэтому не боится
так откровенно идеализировать его.
Основная критика в адрес Панофского так или ина­
че оборачивалась именно против его «миротворче­
ства»: свободное перемещение между эпохами и от­
дельными событиями истории, эксперименты с давно
изученными источниками и фактами, избыточная эссеистичность, — но все отступало перед цельностью
созданного им мира и вызывало новые и новые обра­
щения к нему специалистов, далеких как от Средневе­
ковья, так и от Ренессанса18. В классическом немецком
искусствознании «Перспектива...» Панофского навсегда
осталась одной из ранних попыток увидеть под ло­
кальной художественной задачей — разработкой ли­
нейной перспективы в живописи — развивающуюся в
истории философскую проблему восприятия и вос­
произведения реальности.
15

Елена Козина

В то же время революционный отказ от анализа
формы в пользу анализа идеи в истории искусства на­
чала прошлого века отнюдь нельзя назвать единолич­
ным переворотом Панофского19. Его «Перспектива...»
стала, в свою очередь, одной из «символических
форм» эпохи. Несколькими годами раньше реформа­
тор Венской школы искусствознания Макс Дворжак
опубликовал книгу под симптоматичным названием
«История искусства как история духа» (1924).
В 1931 году по приглашению Нью-Йоркского --">