Александр Александрович Бестужев-Марлинский - «Эсфирь», трагедия из священного писания...

Александр Александрович Бестужев-Марлинский "Эсфирь", трагедия из священного писания в трех действиях, в стихах, сочинение Расина, перевод с французского ^[1]

* * *

Удивительно, почему перевод «Эсфири»,^[2] наделавший много шуму в городе в эпоху своего появления, и о котором теперь воспоминают только тогда, когда видят его на сцене, никем не удостоен разбора – хотя из уважения к подлиннику. Известно, что Расин написал трагедию сию для детского театра и она, по плану, завязке и характерам, принадлежит к слабейшим произведениям знаменитого автора; но прекрасные стихи, особенно в лирическом роде, в ней встречающиеся, ставят оную наряду с хорошими трагедиями. Из сего видно, что в переводе ее надлежало преимущественно стараться о сохранении сей прелести. Русский переводчик, вероятно, мог бы перевесть «Эсфирь» гораздо лучше. В доказательство сего приведем некоторые места его перевода; любопытные могут сличить их с оригиналом:

Кичливый Артаксеркс рабу свою венчал,

И гордый перс к ногам еврейской дщери пал.

Или:

А я, гнушаясь лжи и лесть оставя им,

Молилась господу и плакала пред ним.

Или:

Скучая почестьми, сама себя ищу,

К стопам предвечного с мольбою повергаюсь

И смертных суетных забвеньем наслаждаюсь.

Брега священны Иордана!

Любимы господом поля!

Наследье древня Ханаана,

Чудес обильная земля!

Высоки холмы, тучны долы,

Издайте гласы и глаголы:

Навек ли мы отчуждены

Драгия отчия страны?

Или:

И в бегстве не найдут спасенья,

И мраз и глад им путь препнет,

И ангел божий, ангел мщенья

Мечом бегущих поженет.

(Сей строфы нет в подлиннике.)

Или:

Напрасно смертию закона глас грозил,

В ней сердце верой возгорело;

Она на смерть дерзнула смело,

Рекла, и бог благословил.

Свлеките с выи узы плена

И со главы стрясите прах;

Взыграйте, Яковли колена,

Воспойте господу в псалмах;

Отверст вам путь: бегите вскоре

Чрез горы, реки, степь и море;

Стекитесь все в единый лик,

Взнесите все до неба клик:

«Господь велик!»

В сих, и еще некоторых, впрочем весьма немногих, удачно переведенных стихах и хорах заключаются красоты перевода; все остальное есть почти беспрерывное сцепление непростительных ошибок против вкуса, смысла, а чаще всего против языка, не говоря уже о требованиях поэзии и гармонии. Здесь прилагаем немногие образчики таинственного наречия г. переводчика. Например, Элиза в 1 явл. I действ. говорит следующее:

Оплакав ложну весть о смерти я твоей.

Но об вестях не плачут, а оплакивают кого-нибудь по вестям, ложным или справедливым, как случится. Например, если б сказали: «„Эсфирь“ дурно переведена», то мы сожалели бы о самой вещи, а отнюдь не о рассказах.

…Жила отчуждена от общества людей.

Вероятно, не зверей. Если сказано: от общества, то смысл полон, и потому не должно прибавлять людей; ибо одни человеки живут в обществе; звери бегают стадами, птицы летают станицами и так далее. У нас говорится: общество людей ученых, самолюбивых и проч., но без прилагательного имени речение: общество людей никогда не употребляется.

…И слез твоих предмет седящим на престоле.

Не по-русски. Слезы не могут иметь предмета, но причина их существовать должна. Предмет относится только к понятиям отвлеченным, причина большею частию к действиям физическим, и потому говорят: предмет любви, но предмет слез – галлицизм.

В следующем стихе нет полного смысла:

С престола и одра казнил ее изгнаньем.

У Расина

La chassa de son frone, ainsi que de son!!!!!Ш,^[3]

А в переводе выходит, что Артаксеркс в одно время с престола и с одра сам, казнил Астинь! – Чудно; но казнить изгнанием еще чуднее: казнями зовутся у нас мучения, пытки, самая смерть, но изгнание есть не более как снисходительное наказание.

Метафоры:

Красой обресть венец…

или:

На слабых сих руках их вольность основали, —

так хитро сплетены, что нам, слабым смертным, кажутся непонятными. Недаром пишут, что стихи – наречие богов! Однако ж это еще не все; выражение:

Трудила помощь рук, в искусстве ухищренных, —

высучено так тонко, что ни один французский жеманный остроумец не выдумал бы чего-либо тонее. Трудить помощь в искусстве ухищренных рук! неподражаемо! И мы еще говорим, будто у нас нет конфетных билетцев!^[4]

…Цвет, расхищенный судьбой —

и не по-русски, и не с --">