Юрий Иосифович Коваль , Николай Александрович Устинов (иллюстратор) - Кепка с карасями

ответил я.
А мне кажется, никто бы не заплакал.
Вся деревня ревела бы. Тебя все любят.
За что меня любить? Что я такого сделала?
Ну, не знаю ... а только все любят.
За что?
Откуда я знаю, за что. За то, что ты

-

хороший че­

ловек.

- Ничего хорошего. А вот ~ебя любят, это правда. Если
бы ты умер, тут бы все стали реветь.
- А если б мы оба вдруг умерли, представляешь, какой
бы рёв стоял? - сказал я.
·
Нюрка засмеялась.
- Это правда,- сказала она.- Рёв был бы жуткий.
- Давай уж поживём ещё немного, а?- предложил я.А то деревню жалко.
Нюрка снова улыбнулась, глотнула воды, прикрыла глаза.
- Открывай, открывай глаза,- сказал я,- пожалей де­
ревню.

Так вкусней,- сказала Нюрка.
Чего вкусней? - не понял я.
С закрытыми глазами вкусней. С открытыми всю воду
выпьешь - и ничего не заметишь. А так - куда вкусней. Да
ты сам попробуй.

-

Я взял у Нюрки кружку, зажмурился и глотнул.
Вода в ручье была студёной, от неё сразу заныли зубы.

Я хотел уж открыть глаза, но Нюрка сказала:

113

- Погоди, не торопись. Глотни ещё.
Сладкой подводной травой и ольховым корнем, осенним
ветром и рассыпчатым песком пахла вода из ручья. Я почув­
ствовал в ней голос лесных озёр и болот, долгих дождей и
летних

гроз.

Я вспомнил, как этой весной здесь в ручье нерестились
язи, как неподвижно стояла на берегу горбатая цапля и кри­
чала

по-кошачьи

иволга.

Я глотнул ещё раз и почувствовал запах совсем уже близ­
кой зимы - времени, когда вода закрывает rлаза.

КЛЕЕНКА

Осенью, в конце октября, к нам. в магазин привезли кле­
ёнку.

Продавец Пётр Максимыч как получил товар, сразу запер
магазин,

и

в

щели

между

ставен

не

было

видно,

чего

он

делает.

- Клеёнку, наверное, меряет,- толковал дядя Зуй, усев­
шись на ступеньке.- Он вначале её всю перемеряет, сколько
в ней метров-сантиметров, а потом продавать станет ... По­
стой, ты куда, Мирониха, лезешь? Я первый стою.
- · Кто первый?- возмутилась Мирониха, подлезая к
самой двери.- Это ты-то первый? А я три часа у магазина
стою, все ножки обтоптала! Он первый! Слезай отсюда!
- Чего?- не сдавался дядя Зуй.- Чего ты сказала? По­
втори!
- Видали первого?- повторяла Мирониха.- А ну слезай
отсюда, первый!
- Ну ладно, пускай я второй! Пускай второй, согласен.
--:- Что ты, батюшка;- сказала тётка Ксеня,- за Мироних ой я стою.
- Эх, да что

же

вы,- огорчился

дядя

Зуй,- пустите

хоть третьим!
Но и третьим его не пускали, пришлось становиться по­
следним, за Колькой Дрождевым.

114

- Слышь, Колька Дрождев,- спрашивал дядя
не видал, какая клеёнка? Чего на ней нарисовано:

Зуй,­
ягодки

или цветочки?

Может, и ягодки,- задумчиво сказал Колька Дрождев,

-

механизатор,- а

я

не

видал.

Хорошо бы ягодки. Верно, Коля?

-

Это смотря какие ягодки,- мрачно сказал Колька
Дрождев,- если чернички или бруснички- это бы хорошо.
А то нарисуют волчию-вот будет ягодка!
- Надо бы с цветочками,- сказала тётка Ксеня,- чтоб
на столе красота была.

Тут все женщины, что стояли на крыльце, стали взды­
хать, желая, чтоб клеёнка была с цветочками.
- А то бывают клеёнки с грибами,- снова мрачно ска­

зал Колька Дрождев,- да ещё какой гриб нарисуют. Рыжик
или опёнок- это бы хорошо, а то нарисуют валуёв- смот­
реть

противно.

-

Я

стелить

с

валуями

возьму,- сказала

Мирониха,- на

стол

нечего.

Наконец дверь магазина загрохотала изнутри - это про­
давец Пётр Максимыч откладывал внутренние засовы.
А в магазине было темновато и холодно. У входа стояла
бочка, серебрящаяся изнутри селёдками. Над нею, как чёр­
ные чугунные калачи, свисали с потолка висячие замки. За
прилавком на верхних полках пасмурно блистали банки с
заграничными

компотами,

а

на

нижних,

рядком,

стояли дру­

гие банки, полулитровые, наполненные разноцветными кон­
фетами. При тусклом свете ириски, подушечки и леденцы
сияли

за

стеклом

таинственно,

как

самоцветы.

В магазине пахло клеёнкой. Запах селёдки, макарон и
постного масла был начисто заглушён. Пахло теперь сухим
клеем и свежей краской.
Сама клеёнка лежала посреди прилавка, и, хоть свёрнута
была в рулон, верхний край всё равно был открыт взглядам
и горел ясно, будто --">