Лев Иванович Кузьмин - Любашин денек

К

ИЗДАТЕЛЬСТВО „МАЛЫШ“, МОСКВА • 1979
• ’

; ‘V .

*

•

э

той осенью Любаша пойдёт в третий класс, а росточком
она — как самый крохотный первышонок. Из-за этого Любаша
расстраивается и боится, что не вырастет совсем. Она
то и дело бегает к дверному косяку, к зарубке, прижимается
к ней затылком, поднимает обеими руками большое зеркало
и смотрит: не подросла ли хоть чуть-чуть?
Но каждый раз выходит — не подросла, и Любаша горюет
ещё пуще. Ей даже на свою румяную рожицу, на свои косички
смотреть не хочется, и она со стуком ставит зеркало
на комод.
3

Седая, сухонькая и всё ещё очень проворная бабушка
Елизавета Марковна говорит Любаше:
— Да не жмись ты каждый-то день к зарубке, не жмись!
Потерпи с годок, тогда разницу и увидишь... Это ты в нашу,
в спицынскую, породу такая тихорослая, и горевать тут не об
чём. Мал кувшин, да ёмок. Пускай ты у нас невеличка,
да зато шустрая, как чижик-птичка. Зачем тебе быстрее расти?
Успеешь, догонишь всех.
— Зачем, зачем...— сердится Любаша.— Ты, бабушка, по­
пробуй сама поживи такой вот маленькой, тогда узнаешь
зачем. А чижиком меня больше не называй, надоело. Из-за
этого «чижика» мне и так нигде ходу нет.
И это сущая правда. Выйдет, например, Любаша зимой
вместе с классом покататься на лыжах и только нацелится
помчать с горки впереди всех, а заботливая учительница тут
как тут:
— Стоп, Любаша Спицына, подожди! Пускай сначала дру­
гие съедут, а потом и твоя очередь. Ты у нас маленькая,
совсем как чижик, тебя мальчишки догонят и нечаянно сшибут.
Летом в каникулы тоже не лучше. Не успеет Любаша
в жаркий день прибежать на речку, не успеет кинуться
в омуток, где плещутся все ребятишки, а кто-нибудь из
больших девчонок уже кричит:
— Чижик-пыжик, ты куда? На глубокое не смей, не лезь!
Лучше поплещись вот тут, у берега, а мы за тобой приглядим.
И в самом деле приглядывают, не отходят от Любаши ни
на шаг.
Даже родители твердят без конца:
— Ты, доча, дрова на кухню охапками не таскай, а носи по
одному полешечку...
— Ты, милый чижик, огурчики поливать поливай, да пол­
ную лейку в пруду не зачерпывай... Надсадишься.
4

■Ишь

И так каждый день: «Чижик, погоди! Чижик, не лезь!
Чижик-пыжик, не твоя очередь!»
От великой обиды Любаша уходит за дом в огород,
садится там на брёвнышко рядом с луковой грядкой и, под­
першись ладонью, мечтает о том деньке, когда всё-таки выра­
стет и все станут её так же, как бабушку, называть по имениотчеству, а не чижиком.
Она думает о том времени, когда наконец-то все будут её
уважать. Уважать не так просто, а за какое-нибудь замеча­
тельное дело, и тогда, может, даже сам бригадир-полевод
Иван Романыч Стрельцов подойдёт к ней и своим раскатистым
басом проговорит: «Моё вам почтение, Любовь Николаевна!
Добрый день! Разрешите пожать вашу трудовую руку».
Ведь Иван Романыч — это не просто бригадир. Он бригадир
знаменитый. Про него рассказывали в школе на уроке, его
портрет печатали в газете, и уж если он сам возьмёт да
и назовёт Любашу по имени-отчеству, так это подхватит всё
село. Все мальчишки подхватят, все девчонки подхватят
и, вполне возможно, подхватят все учителя вместе со школь­
ным директором...
Так думает Любаша, когда сидит в огороде и жуёт в
одиночестве луковое пёрышко, когда на душе у неё грустьобида на всех, в том числе и на отца с матерью. Но сейчас
ни отца, ни матери дома нет. По горячей июльской поре они
днюют и ночуют на дальних покосах, и Любаша с бабушкой
живут самостоятельно.
Вечером бабушка подоила корову. Любаша вскипятила
самовар, а потом они уселись пить чай у распахнутого окошка.
Свет не зажигали, и в сумерках деревенскую улицу было
видать далеко. Там дремали берёзы, в соседних домах уютно
светились огни, пыль на дороге улеглась, и в окно из пали­
садника тянуло прохладой и тонким запахом огуречных листьев.
6

WO

Все голоса и звуки стали очень чёткими. Было хорошо
слыхать, как на той стороне улицы, в своём дворе, бабушкина
подружка Анна звякает подойником и негромко поругивает
беспокойную Бурёнку, а на краю села, на школьной усадьбе,
стучат по тонкому железу кровельные молоточки, перекли­
каются строительные рабочие.
— Это они к первому сентября стараются... Вечеруют, дай
бог им здоровья,— тихо сказала бабушка и налила себе в
блюдце чаю из красной чашки.
Блюдце она подняла, --">