Борис Викторович Шергин - Архангельские новеллы

два года работал в Помории — забывал свою любовь. Санькина мать радовалась:

— Теперь я спокойна, — Конона корабельщика вся вселенна почитат.

Отец на ответ:

— Конон Иванович отменитой мастер. Только не страм ли нашей фамилии, если мой сын с топором в руках будет за гроши поденщичать, а сторонние люди его корабли станут товаром нагружать, за море отправлять да тыщи загребать. Не для того я парня от солдатчины откупил, чтобы он чернорабочим сделался.

Весной Санька приехал домой на побывку, и отец начал со старшими сыновьями советовать, как бы беспутого в купеческое дело впрячь. Те говорят:

— Сосед в Норвегу шкуну сряжат. Пошли-ко с Санькой мучки хоть немножко. Пущай на рыбу выменят. Рыба сейгод у нас будет дорога'.

Отец вызыват Саньку:

— Ты, парень, в полных годах. И красен телом, да мал делом. Пора робячьи бобушки бросить. Сосед в Норвегу похо'дит и тебя прихватит. Доверяю тебе муки двадцать кулей. Норвега промену даст рыбой. Трешшочки, па'лтасинки привезешь, этта продадим, у барыша ты в паю будешь.

Парень затужил было по мастере Кононе. Конона кто раз узнал, век почитать будет, однако и за границу попасть охота. Сошили нашему путешественнику тройку хоро'шу шевиотову, рубах накрахмалили, подорожников напекли. Спроводили.

Когда в море выбежали, на волю, на ветер, да на простор, радость Саньке припа'ла. Будто новый сделался.

Капитан дразнит:

— Пора'то весел, Саня! Обратно, ужо, плакать будешь.

И в Норве'ге все веселит, он тут сам себе барин. Бри'той да модной сходил с визитом к консулу, дале отправился в город. На уго'ре норвецка керка и там орган играт, было воскресенье. Санька зашел да и перекрестился. И кряду на него некотора прекрасна дама глаза приворотила. Народ сидят, в книжки нос улепили, а эта на парня за'рится. И Санька на ей зглян'ул, и сердце у него остановилось. Така' она, каку' ему надо. У ей все тако', как он жалат. А дума думу побиват:

— Я эту особу где-то видал?! Ейно лицо мне знакомо...

Народ из керки завыходили. Санька сзади этой барыни ступат. Она оглянулась, говорит:

— Думаю, не ру'ской ли вы?

— Руской. И вы по говори'-то ру'ска?

...И вдруг его как ударило:

— Аниса!! Я вас знаю! Вы Аниса!

Норве'жана на них запоглядывали. Санька застыдился и отстал. Однако досмотрел, что дом, куда она зашла, с магазином. Вернулся на шкуну, пал на койку, костюма не сложил. Капитан подивился:

— Саня, здоров ли?

— Болен. Влюбился.

В виде шутки помянул про свою встречу. Капитан говорит:

— А ведь я слыхал про эту особу. Взета сюда из Архангельска за старого ку'фмана. У мужи'шка-то, бывало, во всю навигацию притоп, карты, пьянство. И твоя-та красавица, сказывают, многим была на радость. Ты сходи, понюхай...

На завтра Санька таким ли щеголем ходит мимо тот дом. Из лавки и лезет пузатой старичонко, кричит;

— Ту'зи так! Заходите в мой крам!

Сапька не отказался, думат, не покажется ли она. Купчишко около юлит:

— Может в картишки перекинемся? А то... есть у меня на дому товар тебе по уму. Приди, как магазины закроют. За погляденье сто рублей.

Парню жарко стало: «Видно, капитан-то не соврал!... Не чай пить ку'фман приглашат».

На пристань прибежал, муку свою, не спросившись, не сказавшись, первому попавшему покупателю за сто рублей бросил и в потеме'нках явился к бретому старику. Тот лавку замкнул и садом провел его к себе на квартиру. Посадил в большой залы на диван, зажег ланпы, занавесил окна и позвал:

— Аниса!

Зашла в зало Санькина красавица. Разделась перед зерькалом го'ла, и старик провел ей нагу' кругом залы. Санька вскочил, как безумный, кинул сто рублей и убежал на шкуну. Там спешка — завтра плывут обратно в Русь. У Саньки ни товару, ни денег, А всю дорогу от любви плакал, не о товаре:

— Эх, Аниса, Аниса! Как ты мне на сердце села. Дома отец покричал, покричал, да и махнул рукой.

Санька эту зиму из-за прилавка не выходит, кули таскат, счета ведет. На уме-то: уважу дак в Норвегу спустят... Зимы конца не было, а весна пришла. Санька не пьет, пе ест:

— Папа, спусти в Норвегу, сейгод не подкачаю!

Отец и доверил на полтретьяста норвецких крон.

Как пьяницу на вино, так Саньку в тот дом с магазином. Товар прилюбился, дак и ум отступился. Опять старичонко его зазвал и нагу красавицу при свете ламп и свечей; показал. Она --">