Павел Петрович Бажов , Борис Николаевич Чупрыгин (иллюстратор) - Голубая змейка. Сказы

что от
его требуется, а тот ответил:

— Кто от воли откажется? Буду стараться, а найду ли — это уж как счастье
мое подойдет.
Вскорости нашел им Степан глыбу
такую. Выволокли ее наверх. Гордятся, —
вот-де мы какие, а Степану воли не дали.
О глыбе написали барину, тот и приехал
из самого, слышь-ко, Сам-Петербурху.
Узнал, как дело было, и зовет к себе Степана.
— Вот что, — говорит, — даю тебе
свое дворянское слово отпустить тебя на
волю, ежели ты мне найдешь такие малахитовые камни, чтобы, значит, из них
вырубить столбы не меньше пяти сажен
длиной.
Степан отвечает:
— Меня уж раз оплели. Ученый я ноне. Сперва вольную пиши, потом стараться буду, а что выйдет — увидим.
Барин, конечно, закричал, ногами затопал, а Степан одно свое:
— Чуть было не забыл — невесте моей тоже вольную пропиши, а то что это за
подарок — сам буду вольный, а жена в
крепости.
Барин видит — парень не мягкий.
Написал ему актовую бумагу.
— На, — говорит, — только старайся
смотри.
А Степан все свое:
— Это уж как счастье поищет.
Нашел, конечно, Степан. Что ему, коли он все нутро горы вызнал и сама Хозяйка ему пособляла. Вырубили из этой
малахитины столбы, какие им надо, выволокли наверх, и барин их на приклад в
самую главную церкву в Сам-Петербурхе
отправил. А глыба та, которую Степан
сперва нашел, и посейчас в нашем городу,
говорят. Как редкость и ее берегут.
С той поры Степан на волю вышел, а
в Гумешках после того все богатство ровно пропало. Много-много лазоревка идет,
а больше обманка. О корольке с витком и
слыхом не слыхать стало, и малахит
ушел, вода долить приняла. Так с той по5

П. БАЖОВ

ры Гумешки на убыль и пошли, а потом
их и вовсе затопило. Говорили, что это
Хозяйка огневалась за столбы-то, что их в
церкву поставили. А ей это вовсе ни к
чему.
Степан тоже счастья в жизни не поимел. Женился он, семью завел, дом обстроил, все как следует. Жить бы ровно
да радоваться, а он невеселый стал и здоровьем хезнул. Так на глазах и таял.
Хворый-то придумал дробовичок завести и на охоту повадился. И все,
слышь-ко, к Красногорскому руднику
ходит, а добычи домой не носит. В осенях
ушел так-то да и с концом. Вот его нет,
вот его нет... Куда девался? Сбили, конечно, народ, давай искать. А он, слышько, на руднике у высокого камня мертвый
лежит, ровно улыбается, и ружьишечко у
него тут же в сторонке валяется, не стрелено из него. Которые люди первые набежали, сказывали, что около покойника
ящерку зеленую видели, да такую большую, каких и вовсе в наших местах не
бывало. Сидит будто над покойником,
голову подняла, а слезы у ей так и каплют. Как люди ближе подбежали — она
на камень, только ее и видели. А как покойника домой привезли да обмывать
стали — глядят: у него одна рука накрепко зажата, и чуть видно из нее зернышки
зелененькие. Полнехонька горсть. Тут
один знающий случился, поглядел сбоку
на зернышки и говорит:
— Да ведь это медный изумруд! Редкостный камень, дорогой. Целое богатство тебе, Настасья, осталось. Откуда только у него эти камешки?
Настасья — жена-то его — объясняет,
что никогда покойник ни про какие-такие
камешки не говаривал. Шкатулку вот дарил ей, когда еще женихом был. Большую
шкатулку, малахитовую. Много в ей добренького, а таких камешков нету. Не видывала.
Стали те камешки из мертвой Степановой руки доставать, а они и рассыпа-

лись в пыль. Так и не дознались в ту пору,
откуда они у Степана были. Копались
потом на Красногорке. Ну, руда и руда,
бурая с медным блеском. Потом уж ктото вызнал, что это у Степана слезы Хозяйки Медной горы были. Не продал их,
слышь-ко, никому, тайно от своих сохранял, с ними и смерть принял. А?
Вот она, значит, какая, Медной горы
Хозяйка!
Худому с ней встретиться — горе, и
доброму — радости мало.
ТАЮТКИНО ЗЕРКАЛЬЦЕ

Был еще на руднике такой случай.
В одном забое пошла руда со шлифом. Отобьют кусок, а у него, глядишь,
какой-нибудь уголышек гладехонек. Как
зеркало блестит, глядись в него — кому
любо.
Ну, рудобоям не до забавы. Всяк от
стариков слыхал, что это примета вовсе
худая.
— Пойдет такое — берегись! Это Хозяйка горы зеркало расколотила. Сердится. Без обвалу дело не пройдет.
Люди, понятно, и сторожатся, кто как
может, а начальство в перву голову. Рудничный смотритель как услышал про эту
штуку, сразу в ту сторону и ходить перестал, а своему подручному --">