Владимир Габышев - Чужие в городе

щель просунулся ствол, на его блестящей поверхности среза зловеще чернела маленькая дырочка. Ремейко был так удивлен, что не успел испугаться.

«Обрез из малокалиберки старого образца», — профессионально определил он, качнулся в сторону на мгновение раньше выстрела. Щелчок. Левую руку прокурора сбросило со стола, тыльной частью ладони ударило о стенку. Не замечая боли, он выбрался из-за стола, кинулся в коридор. Там темно. Пока он разыскивал выходную дверь, прошло еще несколько секунд.

— Раззява! — Тарас Давыдович, зажав кисть левой руки, уныло смотрел вдоль улицы, из которой фонарь выхватывал лишь небольшой бледно-оранжевый круг.

Вернувшись в кабинет, Ремейко обернул рану носовым платком, рывком снял телефонную трубку.

— Дежурный?.. Ремейко говорит... Разыщите мне Гурова. A-а, тогда передайте ему трубку... Мироныч, зайди...

* * *

— Итак, что мы имеем? — Тарас Давыдович расхаживал по кабинету, бережно поддерживая перевязанную кисть руки. Кроме Гурова, в комнате находились заместитель прокурора Семен Окороков, подвижной, с блестящей короткой челочкой, делавшей его похожим на мальчишку. Окороков часто пользовался этим сходством, разыгрывая простачка перед матерыми рецидивистами, чтобы потом на основе их полунасмешливых ответов сделать выводы, которые бы полностью восстанавливали картину совершенного преступления. На счету Сени, как его называли в кругу друзей, было несколько очень рискованных, но по-своему красивых операций, снискавших Окорокову прочную славу отличного оперативника.

Рядом с Гуровым примостились два уполномоченных уголовного розыска Роман Дядьев и Анатолий Капитонов.

— Ты вот уже дырочку имеешь, — сердито пробурчал Гуров, кивая на руку прокурора. Он был очень расстроен событиями сегодняшнего утра, и ему с трудом удавалось переключить мысли на что-либо другое, кроме ранения Ремейко. Тарас Давыдович понимал состояние друга и держался как мог беззаботнее.

— Все-таки давайте приведем наши данные в систему. Фамилия убитой — Шарова Ксения Семеновна, 1929 года рождения, 3 октября вместе с ребенком выехала из Крайска на пароходе «Лермонтов» — это первое.

— Есть и второе, — поднялся высокий костлявый Дядьев, — сожитель убитой Степура Харитон Федорович работал в порту Крайска грузчиком. Следов до сих пор нет, но, надо полагать, он знает о судьбе Шаровой. Больше мы не смогли о нем ничего узнать, — виновато признался он. — В порту его приняли без трудовой книжки, мотивируя тем, что было тяжело с выгрузкой. Поэтому принимали без должного оформления на временную работу... Зарабатывал достаточно... Вот пока все.

— Еще у кого что есть? — Ремейко сел на стол, на чистом листе столбиком поставил цифры 1 и 2.

— Вот фотография похорон Шаровой, — Окороков протянул конверт в черной плотной бумаге. — Хоронили ее жители деревни.

Ремейко перебрал их, положил на стол.

— Ну и что?

— А ничего, — Семен улыбнулся, — обратите внимание на первую.

— Видел, — Тарас Давыдович вопросительно взглянул на заместителя, передал фотокарточку Гурову. Тот тоже стал внимательно ее рассматривать. Оба знали: Семен зря ничего не говорит...

Фотография обошла всех и вернулась на стол к прокурору.

— Договаривай, Сеня, — Дядьев ласково коснулся колена Окорокова.

— На фото 19 человек, все они жители деревни, кроме одного.

— Который?! — враз спросили Ремейко и Гуров.

— Вот, — Окороков показал на фотографии место, где из-за плеча повязанной платком полной женщины виднелась верхняя половина лица человека в глубоко надвинутой на глаза шапке.

— Я спросил жителей деревни, — продолжил заместитель прокурора, поймав вопросительные взгляды присутствующих, — и все они опознали своих односельчан... кроме этого... в шапке.

— Лупу!

Разглядывали долго, но определить личность человека на фотографии не смогли. Слишком она мала, да и резкость у доморощенного фотографа желала много лучшего.

— Послать бы в Якутск, увеличить, — предложил молчавший до этого Капитонов. — НТО^[1] у нас сейчас работает — дай бог каждому.

— А что? Это мысль? — поддержал Гуров. — Он и поедет, а заодно зимнее обмундирование привезет.

На этом совещание закончилось. Работники милиции распростились с Ремейко и Окороковым, ушли в отдел. Когда за ними закрылась дверь и морозный туман осел на крашеные полы помещения, Окороков позвал Ремейко к себе в кабинет. На столе --">