Андрей Арсеньевич Тарковский , Фридрих Наумович Горенштейн - Солярис

Фридрих Горенштейн Андрей Тарковский СОЛЯРИС ^{Киносценарий по роману Станислава Лема}

Часть первая

Крис Кельвин устало брел вниз по склону, заросшему лесом. На нем был свитер и светлые брюки, перепачканные глиной. Он оглянулся. На дальнем пригорке, за деревьями, был виден отцовский дом, в котором он жил и работал все лето. Солнце еще не встало. Внизу, над озером, полосами стелился туман, и Крис входил в него постепенно, словно в воду.

В том месте, где была причалена лодка, туман был такой густой, что Крису пришлось почти на ощупь искать цепь, обернутую вокруг причального столбика. Он со звоном бросил конец цепи на нос и прыгнул в лодку. Лодка покачнулась. На корме лежал белый узелок и стояла бутылка вина. Крис почувствовал голод. Он развязал узелок, нашел в нем хлеб, помидоры и огурцы и принялся жадно есть, запивая вином из бутылки.

Когда лодка ткнулась в противоположный берег, Крис прыгнул прямо в мокрые от росы кусты и спугнул какую-то птицу. Крис чувствовал, что и от этого холодного утра, терпкого вина, и от этой шумно поднявшейся птицы он словно посвежел, и усталость от бессонной, проведенной за работой ночи, исчезла. Пробираясь по мокрым кустам, он оцарапал ладонь и, выдергивая колючки зубами, ощутил их горький привкус на губах.

За озером лежала, словно подернутая дымом, поляна. Крис вышел на ее середину, огляделся вокруг и глубоко, полной грудью, вздохнул. За деревьями на серебристом шоссе мелькнула сверкающая машина. Она ненадолго остановилась, пока приехавшие вышли, и почти бесшумно помчалась дальше, мелькая среди деревьев.

Когда Крис подходил к дому, отец его — высокий седой человек с длинными бакенбардами — обнимал очень загорелого старика в кожаной куртке. Рядом стоял мальчик лет шести и незаметно, прутиком, который держал за спиной, дразнил собаку. Крис хотел повернуть назад, но старик заметил его.

— Это Крис? — спросил он Кельвина-старшего.

Тот поднял голову.

— Крис! — позвал он. — Ты очень кстати. Это Бертон. Я тебе рассказывал. Мы вместе с ним летали еще на тех старушках, которые теперь можно увидеть только в музее. Верно, Анри? Я ему много о тебе рассказывал. Он гуляет каждое утро не меньше часа. Я ему запретил возвращаться раньше… Он много работает… Ночами сидит. Эти современные соляристы напоминают мне бухгалтеров, готовящих годовой отчет, — отец засмеялся.

— Наверное, поэтому они и загнали соляристику в тупик, — буркнул Бертон.

Крису не нравилось, когда его отец много, оживленно и невпопад говорил. Он подошел и протянул Бертону руку. Тот испытывающе и как-то настороженно посмотрел на Криса. Поздоровались.

— Крис ждал тебя с большим интересом, Анри, — сказал отец.

— Он хотел убежать, когда увидал меня, — ответил Бертон.

Кельвин-старший с недоумением посмотрел на Криса, потом на Бертона.

— Будет тебе, Анри, — оказал он. — Извини, но у тебя совершенно испортился характер с тех пор, с тех пор…. как с тобой поступили несправедливо. Да, я считаю, что с тобой поступили несправедливо! Это мое убеждение.

— Ты напрасно оправдываешься, Ник, — сказал Бертон. — Я понимаю Криса. У стариков, не видавших давно друг друга, встречи бывают удивительно шумные, — он обернулся к Крису. — Вы, верно, хотели прийти попозже, когда шум уляжется, а?

Крис неловко улыбнулся.

— Его можно понять, — сказал отец, — он действительно замотался, работал всю ночь.

— Вы биофизик? — спросил Бертон.

— Нет, психолог, — ответил Крис.

— Тем лучше, — сказал Бертон, — а о такой анекдотической личности в соляристике, как Анри Бертон, вы слыхали раньше?

— Анри, — сказал отец, — не сейчас и не здесь на пороге… Прими душ, отдохни.

— Нет, мне просто интересно, — сказал Бертон.

— Я изучал историю соляристики по учебнику Шеннона, — стараясь говорить как можно мягче, сказал Крис, — там несколько слов сказано и о вашей… э… э… э… гипотезе.

— Гипотезы бывают у кабинетных ученых, — неожиданно вспылив, возмутился Бертон, — а не у пилотов… Я все видел собственными глазами… Понимаете?.. И так ясно, как сейчас вижу вас.

— Что же вы там видели?

— Во всяком случае, то, что не вычитаешь из учебников Шеннона.

— Марта! — обернувшись к дому, крикнул отец.

На пороге показалась --">