Андрей Юрьевич Прокопьев - Тридцатилетняя война

ВСЕМИРНОЙ
ИСТОРИИ

ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ

ВОЙНА
И З Д А Т Е Л Ь С Т В О

« Н А У К А »

А. Ю. ПРОКОПЬЕВ

ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ
ВОЙНА

Санкт-Петербург
«Наука»
2020

УДК 94П00)“654”
ББК 63.3(0)5
П78

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ
«БИБЛИОТЕКА ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ»
А. И. Алексеев, Д. Д. Беляев, Д. М. Бондаренко, И. О. Ермаченко,
А. А. Исэров, А. Ю. Карачинский (ученый секретарь),
Н. Н. Крадин, Т В. Кущ, А. А. Немировский, П. С. Стефанович,
П. Ю. Уваров (председатель), А. К. Шагинян,
В. В. Шишкин (заместитель председателя)
Рецензенты:
доктор исторических наук В. А. Ушаков
доктор исторических наук М. А. Юсим

Пр о к о п ь е в А. Ю. Тридцатилетняя война. — СПб.: Наука, 2020. —
385 с.
ISBN 978-5-02-040527-1
1618 год стал началом самой кровавой войны раннего Нового времени.
В бою сошлись крупнейшие державы Западной и Восточной Европы — Герман­
ская империя и германские княжества, Франция, Испания, Швеция, воевавшие
за веру и политическое первенство. На полях сражений проявили себя видней­
шие полководцы той эпохи — шведский король Густав Адольф, Валленштейн
и Тилли, в своих кабинетах исхода баталий ждали знаменитые государственные
деятели XVII в. — кардинал Ришелье и канцлер Оксенштирна. Но почему эпи­
центром войны стали земли Германии и Империи, и что заставило принести
в жертву почти шесть миллионов жизней? Почему столетия спустя так неохотно
вспоминают ее немецкие корни, а война перестала быть «немецкой»? Можно ли
найти альтернативу старым трактовкам, рожденным под влиянием мировоззрен­
ческой конъюнктуры и политических постулатов? Можно ли, наконец, попытать­
ся взглянуть на события из их гущи и объяснить трагедию мнением и логикой ее
современников? Книга А. Ю. Прокопьева (Институт истории СПбГУ) отвечает
на эти и другие вопросы.

ISBN 978-5-02-040527-1

О Прокопьев А. Ю., 2020
О Издательство «Наука», серия «Библио­
тека всемирной истории» (разработка,
оформление), 2016 (год основания), 2020
О Палей П., оформление, 2020

ВВЕДЕНИЕ
ОТ НАЦИОНАЛЬНОГО МИФА
К МИФУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Четыре века назад в Праге случились события, развязавшие
один из самых кровавых и длительных конфликтов в истории
Европы. Участники Пражской дефенестрации, вожди проте­
стантского дворянства, ворвавшиеся в королевскую канцеля­
рию в Градчанах, едва ли подозревали, какой костер они разо­
жгли в тот день. Поначалу многое указывало на то, что вы­
ступление в чешской столице едва ли способно стать толчком
к настоящему апокалипсису. Надежды на скорый мир были, но
они быстро исчезли в трагичном водовороте событий.
Круглая дата — еще один повод посмотреть на события тех
лет взглядом из мира, столь непохожего на тот, в котором обре­
тались современники 1618 г.
Память давно уже стала предметом исследовательских спо­
ров. Феномен «мемории» Тридцатилетней войны как раз да­
ет прекрасный материал для анатомии представлений о давно
ушедшем прошлом. У него есть своя история: каждое новое по­
коление, каждая новая эпоха пытались смоделировать свое ви­
дение событий. Историк обречен чувствовать идеи своего вре­
мени, и он вольно или невольно пытается сопоставить их с кар­
тинами прошлых столетий.
Сегодня Европа переживает удивительную эпоху: с не­
бывалой силой с конца минувшего века в ней обозначились
процессы интеграции, породившие Европейский союз. Сбои
и шатания, кажется, лишь оттеняют невозможность возврата
к былому множеству суверенных держав, основанных на мифе
национал-государственной идентичности. На рубеже столетий
его сменил другой миф — глобализация. Не случайно европей­
цы стали восприимчивы к историческому опыту наднациональ­

6

Введение

ных крупных образований, будь то рождение и трансформация
Римской империи, держава Каролингов или Священная Рим­
ская империя, просуществовавшая вплоть до Нового времени.
Новые подходы в самой исторической науке, рождение и
успехи исторической антропологии, «атомизация» структурно­
го метода, опыт междисциплинарных штудий резко расширили
горизонты.
Новые идеи затронули и «меморию» Тридцатилетней вой­
ны. Ее истоки, ход и результаты сегодня принято рассматри­
вать преимущественно в общеевропейском контексте. Среди
европейских коллег, особенно не немецких, считается не со­
всем корректным видеть причины войны лишь в сплетении
обстоятельств в одном --">