Денис Викторович Прохор - Альпеншток и Громобоев

Дир. – Ребята. Я вам завидую. Большую часть жизни вы проведете в обществе без страха и ограничений. Какие горизонты открываются перед вами. Какие возможности…

Третий. – Ладно, пошли…Зоя не видит.

Он и Альпеншток стоят за плотными рядами пионеров. Они пробираются к входу в актовый зал. По пути Третий нахально улыбается Зое Петровне. Мимо кучки желтых лакированных кресел Альпеншток и Третий проходят в классическую каморку, что за актовым залом. В ней пасмурно от слабой лампочки в плюшевом с кистями абажуре. На стенах плакаты из видеосалонов. На бугристом от паяльника столе магнитофон «Маяк». В нем перекатывается кассета с монотонным и оглушительным голосом Цоя. Над магнитофоном фотография Цоя, выдранная из журнала Ровесник. Под фотографией в жестяной крышке горят кубики сухого спирта. На худеньком диване долговязый Спицин, школьный диджей и Лиза. Они весело что-то обсуждают. Увидев это, Третий решает применить новую тактику. Он срывает с плеча спортивную сумку с учебниками и запускает ее прямо в Спицина.

Спицин. – Ты чего, Ералаш?

Ералаш проходит в коморку.

Третий. – Ничего… Что она здесь делает?

Спицин. – Зашла просто.

Лиза сидит с самым независимым видом.

Третий. – Пошла отсюда. Кому говорю.

Лиза. – Когда захочу, тогда пойду. Ты мне не начальник.

Третий (свирепея для виду) – Я тебе сейчас лицо побью.

Лиза.– Давай, давай. Козел.

Третий бросается на Лизу. Его с трудом пытаются сдержать Альпеншток и Спицин. Появляется Зоя Петровна.

З.П. – Что здесь происходит, Мусафина?

Лиза вскакивает с дивана и исчезает за широкими плечами Зои Петровны.

Лиза. – У Громобоева спросите. Совсем сдурел, придурок несчастный.

Третий. – Я тебя…

Он пытается вырваться… Лиза исчезает из поля зрения.

З.П. – Ты что себе позволяешь, Громобоев. Молчать. Альпеншток, Громобоев это ваша работа?

Зоя Петровна показывает послание.

Третий. – Нет.

З.П. – Не ври мне, Громобоев.

Третий. – Я не вру. Да отпустите вы меня…

Ему удается освободиться от цепких объятий. Третий пытается прорваться сквозь Зою Петровну, но натыкается на каменный палец. Охает и хватается за живот.

Третий. – Ух, Зоя Петровна.. Вот это техника. Будто 5 лет Шолиня.

З.П. – 7 лет в ПТУ №123. Громобоев, я повторяю свой вопрос. Это ваша работа?

На городской вокзал прибывает электричка. В толпе прибывших и встречающих, занятых своими делами, Нитуш. На ней одежда с чужого плеча, а в фиолетовых глазах бездонная темная глубина. Не смотря на изможденный вид, Нитуш довольно привлекательна. Толпа выплёскивает ее на вокзальную площадь, где бурлит стихийный кооперативный рынок. Поляки с полосатыми баулами, груды кассет на капотах ржавых копеек. Мохнатые колючие люди рядом с нежными цветами. Наперсточники. Нитуш идет по рынку. Перед ней какой-то жирный гражданин в красочном Адидасе роняет на землю недоеденный пирожок. Нитуш жадно съедает пирожок до последней крошки. За ней наблюдает черноволосый парень в распахнутой рубашке. Он сидит на капоте белой восьмерки. Парень отталкивается от капота. Все его движения танцующие и плавные. Он наследственный танцор.

Парень. – А –я-яй, откуда такая, красавица?

Нитуш пытается пройти мимо, но парень ее не пускает.

Парень. – Как зовут, молодая?

Нитуш. – А тебе зачем?

Парень. – Э-э-э, что за вопрос, слышишь? Жениться хочу, понимаешь?

Нитуш. – Дурак.

Парень. – Погоди, постой немного.

Парень подбегает к продавцу чебуреков. Берет у него три штуки, обернутые промасленной бумагой. Делает из чебуреков букет и преподносит его Нитуш, припадая на колено. Нитуш улыбается. У парня тоже открытая и искренняя улыбка. Мимо них течет грязный и мутный паводок. А на их островке уютно и тепло.

Первый и Второй на Палубе. Палуба- ресторан второй наценочной категории с длинной террасой, собственно Палубой. На ней стоят столики, за которыми угрюмые мужики пьют пиво из стеклянных поллитровых баночек. Пиво светлое-светлое, а мысли тяжелые-тяжелые. На столике между Громобоевыми, кроме пива, твердая безголовая вобла, припорошенная соленой чешуёй.

Второй. – К Альпенштоку пойдём без малыша.

Первый. – Почему?

Второй. – Мальчишка он совсем. Может подвести в самый неподходящий момент.

Первый. – Понимаю. Только малыш здесь причем, если себе веры нет?