(Ungoliant) - Спускаясь и поднимаясь (СИ)

ревновать, даже не к законной супруге — вот глупость!

Страх — обязательное условие любой близости, особенно такой тесной, как у них, но Даала призывает на свою сторону всё хладнокровие, какое есть, чтобы размышлять логически: несгибаемый и мудрый гранд-мофф Таркин, что держит в кулаке целую Империю с её великим звёздным флотом и достаточно бдителен, чтобы хранить виброклинок у подушки, никогда бы не проглядел воспрявшего врага под рукой, а значит, в дискуссиях с рабом есть какой-то глубокий смысл.

Однажды, не выдержав, она заказывает по голонету первую попавшуюся картину с бесконечной лестницей и вешает над койкой. Внутренний тактик включает режим дотошности, пока изучает каждую ступеньку — вехи её биографии, — пытается разгадать запрятанный секрет да только возвращается всегда к стартовой точке. Ничего особенного — обычная графика, — но даже Таркина что-то манит поближе и велит коснуться ламинированной поверхности.

— Очень похоже на меня во время совещаний с Вейдером, — он указывает на маленького человечка, застрявшего посреди проклятой лестницы, улыбается, но однозначно темнит. Таркину всё нравится: связи — да такие, что руками можно дотянуться до любой планеты, даже его уютное убежище на звёздном разрушителе и хлёсткая карьеристка Даала, которая в любое дело уходит с головой по его желанию.

— Всё ты врёшь, Уилхафф, — Крифф, как же ей нравится повторять его имя — шептать, выкрикивать, произносить на мостике, выпендриваясь перед высшими чинами. Кажется, ничто не заводит её больше.

Смены длятся чуть ли не веками, тошнит от приторной, ядовитой дружелюбности адмиралов, широкий ремень пережимает диафрагму, и Даала рада от всего этого избавиться в его каюте, когда падает на полуторную койку и хихикает, точно соблазнённая фермерская дочка. Руки у Таркина узкие, но цепкие и совсем не ледяные, когда водят по раскалённой коже. Спина выгибается, подставляя едва прикрытый белоснежной рубашкой живот; ему нравится брать её в одежде, наблюдать, как медленно падает на пол офицерская форма. Даала наконец-то вдыхает полной грудью — и тут же выдыхает ему в рот, повторяя грубое для языка имя.

Нет ни прелюдий, ни ласковых касаний; она бесстыдно разводит длинные ноги и демонстрирует всё то, чего уже не найдётся у проклятой леди Таркин, если когда-то и было в принципе. Даала ещё молода, но этого не стоит стесняться — точно не сейчас. Нет и мыслей, насколько велика между ними пропасть не только рангов, но и возраста.

Они давно переросли похоть, но при этом не наскучили друг другу. Прилежная во всём, Даала выкладывается для лучшего результата — лишь бы гранд-мофф был ею доволен. Крамольные мысли захлёстывают горячей волной, когда он властно велит переворачиваться на живот, но неожиданно вместо рук на спине чувствуется виброклинок, который обычно лежит недалеко.

Таркин на самом деле пускает ей кровь, чтобы проверить… нет, обычная, как у всех смертных. Создатель и правда задумал её железной, но плоть подарил мягкую и покорную, до греха соблазнительную. Тонкие порезы на лопатках и внутренней стороне бёдер, конечно, легко спрятать за глухой формой, но всё же приятно знать, что она будет носить их на глазах всего командного состава. Пальцы уже не гладят — хватают за медную косу и тянут на себя, вынуждая прогнуться, и Даала отвечает криком, цепляясь из последних сил за простыни.

Близость превращает кровь в раскалённую лаву, а мысли — в первичный суп; Таркин ведёт и даже в постели отдаёт приказы, Даала же подчиняется, как положено благодарному протеже. Это его задача — раскрыть весь потенциал, разобрать её по частям — до капли крови, до мозговой ткани — и собрать вновь с авторскими комментариями.

Если есть хоть призрачная возможность пробиться выше, туда, где стоит гранд-мофф, она стерпит что угодно, вгрызётся в него, как голодный ворнскр, но получит своё. Будут способности — будет и власть, а той всегда мало, хочется больше, как спайсовому наркоману, и Даала не желает останавливаться. Впрочем, Таркин не позволит сорваться, ему интересно, что же получится вылепить из дерзкой выскочки с бесконечными амбициями. Секс для них — дополнение, но не самоцель; оба слишком зависимы от работы, чтобы ставить личное на передний план.

Даала карабкается вверх по ступеням, — почти ползком, на

--">