(Ungoliant) - Путь к возвышению (СИ)

========== Пролог ==========

В пору расцвета Человек не знал пощады и не попросил о ней во время своего упадка и окончательного падения. Даже теперь, спустя почти сорок восемь столетий после гибели Человека, его великие свершения и не менее грандиозные неудачи поистине поражают воображение.

Майк Резник. Семь взглядов на Олдувайское ущелье

— …За полгода мы изучим, как опознавать предметы, видеть сокрытое, включая магические ловушки и замаскированных существ, разберём, как снять наложенные слепоту и глухоту. Однако этим школа Прорицания не ограничивается: к примеру, ослабляющие заклинания и предвидение эффективны в комбинациях с другими школами. Те, кто углубляется в эти знания, могут предсказывать движения противника в бою, читать мысли и даже воспоминания — например, касаясь предметов…

В глазах студентов читалась скука, ведь они, конечно же, грезили о том, как будут крутить огненные вихри, а на деле кучка стариков настаивала на базовой подготовке. Далеко не все знания пригождались в жизни: чаще волшебники наколдовывали шар света для чтения и лечились от лёгких, но неприятных болезней, чем пользовались каким-нибудь «ледяным дождём» или проклятиями. Многие, осознав это, в дальнейшем уйдут в другие школы или будут пользоваться простыми заклинаниями для бытовых нужд, что тоже было не плохо и ни в коем случае не оскорбительно, если упрощало и без того тяжёлую жизнь.

Любой волшебник мог провести этот курс, однако совет магов одобрил кандидатуру мастера Алданона, чтобы найти ему хоть какое-то дополнительное применение. За годы службы он давно свыкся с местом своей школы в приоритетах исследований и обучения, наживую оброс каменной шкурой и прятал мысли куда лучше своих коллег. Если находился студент, желающий продолжить обучение, Алданон никогда не отказывал, но его вершин никто не достигал и даже не понимал, каким он видел мир на самом деле.

Пока ученики отрабатывали свой урок, разбившись на пары, Алданон сжал в кармане мантии амулет на тонкой золотой цепочке — бесполезную на первый взгляд безделушку с одноразовым зачарованием на защиту от смерти. Такие магические предметы не были редкостью и раздавались, к примеру, солдатам, способным их вовремя применить; искатели приключений порой наивно уповали на чудеса и забывали, что это не аура Тиморы, дарующая бессмертие, поэтому бездумно подставлялись под стрелы. К счастью, таких людей становилось всё меньше — благодаря отчасти просветительскому движению.

Однако конкретно в этом амулете хранилось кое-что ещё, видимое только Алданону: воспоминания о предыдущей владелице. С каждым касанием и произнесённым заклинанием её образ восставал перед глазами вырванным фрагментом из полотна времени — всегда случайный момент, как вытащенный на удачу кусочек мозаики. Единственное, что их объединяло — сильные эмоции, которые не всегда читались при отсутствии окружения, контекста. Зачастую он не понимал, о чём она говорила, из-за специфики диалекта.

Амулет попал ему в руки четыре года назад, когда стража Невервинтера арестовала партию незаконных артефактов с чёрного рынка. Источник так и не был найден, но Алданон не терял надежду, днями напролёт следил за хозяйкой амулета, прислушивался к каждому оброненному слову и даже её имя смог уловить лишь однажды — почти через год.

«…А меня — Фейн, рада знакомству», — она чуть кивнула незримому собеседнику. Для Алданона это стало прорывом, но и также началом странной привязанности, возможно, к давно мёртвой девушке. Скорее всего она потеряла амулет или спрятала — иначе её смерть стала бы первым и ярчайшим воспоминанием. Покопавшись в книгах по лингвистике, Алданон нашёл несколько устаревших слов, которыми активно пользовалась в своей речи Фейн, и постепенно научился её понимать.

Как и все лунные эльфы, она была бледна и невысока — на голову ниже Алданона, — в одежде предпочитала оттенки синего и часто носила укороченную тунику, которую прихватывала на талии поясом — с рукавами до локтей, свободную на груди, но при этом подчёркивающую утончённую фигуру. На словах Алданон не мог описать её красоту, а потому внезапно обнаружил в себе задатки художника. Наверняка коллеги находили его наброски, но никогда не спрашивали напрямую, кого он постоянно пытался запечатлить: даже среди

--">