(Valine) - Дьявол в форме эсэсовца (СИ)

Дрейфус, услышав сдержанный смешок немца.

Когда же Хельштром, наконец-то оторвав от неё пытливый и изучающий взгляд, подал рукой знак стоящему неподалёку «официанту» — если так вообще можно было назвать тощего паренька в не особо-то и чистой форме — Шошанна позволила себе сделать глубокий вдох, неосознанно сжав ладонью грубую ткань штанов.

— Принеси мне чашечку вашего лучшего кофе… — бросив беглый взгляд на ссутулившегося паренька, проговорил штурмбаннфюрер и, цокнув языком, добавил: — А что сегодня подаёте на обед?

— Киш с грибами и сыром, штурмбаннфюрер, — не поднимая взгляда на насмешливо взирающего на него немца, произнёс юноша, словно перед ним сидел не обычный человек, а самый настоящий зверь, готовый в любой момент наброситься, вцепившись острыми зубами в плоть.

От подобной картины Шошанну даже передёрнуло, и она, дабы отвлечь себя, отворотила взгляд в сторону, раздумывая над тем, как бы ей побыстрее ретироваться из этого места.

— Что ж, надеюсь, что хоть он будет лучше вашего ужасного кофе, — растянув губы в фальшиво искренней улыбке, ответил Хельштром и, указав взглядом в сторону Шошанны, добавил: — И этой очаровательной фройляйн принеси то же самое.

— Этого не нужно, мне всё равно надо уже идти, — резче, чем хотелось бы, произнесла Дрейфус, поймав на себе пронзительный и сосредоточенный взгляд штурмбаннфюрера, в котором на секунды отразилось нескрываемое недовольство.

— Нет, мадемуазель Мимьё, вам придётся повременить с уходом, — не терпящим возражения тоном проговорил Дитер Хельштром, сделав акцент на фамилии девушки, вынудив её непроизвольно напрячься всем телом.

— Фройляйн принеси то же самое… — окинув явно обеспокоенного происходящим юношу безразличным взглядом, повторил Хельштром, и «официант», неуверенно кивнув, отошёл от их столика, трусливо поглядывая через плечо в сторону штурмбаннфюрера.

— Вы себе много позволяете, штурмбаннфюрер, — вперив в сидящего напротив немца полный злости и ненависти взгляд, произнесла Шошанна, наблюдая за тем, как Хельштром кривит губы в самодовольной ухмылке, выпуская изо рта клуб едкого табачного дыма.

— Поверьте мне, дорогая, вы позволяете себе куда больше… — растягивая слова, словно нараспев, произнёс Дитер Хельштром, наслаждаясь тем, как дёргается горло девушки при его словах, а в её больших выразительных глазах проскальзывают страх и беспокойство.

— Ваш возлюбленный Фридрих либо слишком туп, либо слишком ослеплён любовью к вам, чтобы попытаться понять, насколько вы двуличная особа, — всё тем же спокойным и негромким тоном рассуждал Хельштром, наблюдая за реакцией девушки на каждое его слово. — Удивительно, что даже сам Охотник на евреев, Ганс Ланда, не смог заметить в вас фальши… — добавил штурмбаннфюрер, заметив, как распахнулись глаза Дрейфус-Мимьё, а от лица её отхлынула краска.

— Перестаньте так пялиться на меня, вы выдаёте себя с головой, — выдохнув облако дыма чуть ли не в лицо Шошанне, произнёс Дитер Хельштром, сведя тонкие брови к переносице.

— Я так понимаю, подобным образом вы хотели напугать меня? — наконец обретя дар речи, негромко — едва ли не шёпотом — проговорила Дрейфус, против воли наклонившись чуть вперёд — чтобы никто из сидящих рядом не смог уловить ни звука.

Страх по-прежнему сжимал девушку, подобно удавке, препятствуя сделать малейший вдох, не давая пошевелиться… Однако она не желала демонстрировать майору свою слабость, и хотя глаза её говорили красноречивее слов, Шошанна старалась вести себя сдержанно и уверенно — так, как подобает сильной женщине, а не трусливой девчонке.

Немцы отобрали у неё семью, немцы лишили её дома, лишили страны — всего, что было ей дорого, что имело значение. А потому она не должна была раболепствовать перед сидящим рядом с ней штурмбаннфюрером, не должна была позволять ему манипулировать собой, как безвольной марионеткой. Нет, этот самодовольный и испорченный властью фашист не увидит в ней трусливой и наивной девчонки, трясущейся от одного лишь вида чёрного кожаного пальто и красной повязки на плече…

— Нет, мадемуазель Мимьё, я просто веду дружескую беседу, ожидая, когда принесут наш заказ, — дёрнув уголками губ в подобии улыбки, спокойно и даже добродушно произнёс

--">