Федор Борисович Мудрак - На тральных галсах

траление фарватеров на Больших Кронштадтских створах. По данным службы наблюдения и связи, мы точно знали, куда сброшены мины и где их искать, да и видимость была хорошая — белые ночи, — но мин затралить не смогли. И все же фарватер был заминирован, только не якорными гальвано-ударными минами, а неконтактными. Их наши тралы не брали. Мины эти представляли грозную опасность для кораблей всех классов и доставляли нам много хлопот.

Между тем противник сравнительно быстро поставил мощные минные заграждения «Юминда». К концу августа их насчитывалось свыше тридцати, и большой плотности. Только между островами Кери и Мохни было поставлено 3000 мин и минных защитников^[1]. Эти минные поля нашим кораблям пришлось форсировать при прорыве из Таллина в Кронштадт 28–29 августа 1941 года.

Минные заграждения ставил и наш флот.

Обстановка на Балтике непрерывно усложнялась. Только в восточной части Финского залива за годы войны было установлено 41 750 мин разных систем, а ведь акватория этого района весьма незначительная — менее четырех процентов Балтийского театра. Всего же в Финском заливе было выставлено свыше 65 тысяч, а в Балтийском море — свыше 80 тысяч мин и минных защитников.

На Балтике, да и на других флотах, не хватало катеров-тральщиков. К 22 июня на КБФ их имелось около полусотни, а требовалось же в четыре-пять раз больше. Мы не располагали достаточным количеством неконтактных мин, а также тралами для борьбы с ними, не были подготовлены к ночному тралению. Эта недооценка минной опасности была, несомненно, большим просчетом. Уже на второй день войны командующий КБФ вице-адмирал В. Ф. Трибуц вынужден был доложить народному комиссару Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецову, что минная опасность в связи с недостаточным количеством тральных сил является самой тяжелой для флота.

Пришлось быстрыми темпами создавать новые дивизионы тральщиков из буксиров типа «ижорец» на твердом топливе. На них устанавливали лебедки, тральное вооружение, пушки, крупнокалиберные пулеметы, штурманские приборы, радиостанции. Экипажи бывших буксиров переодевали в военно-морскую форму, пополняли призванными из запаса.

К концу июня из Ленинграда в Кронштадт перешли несколько вновь созданных дивизионов, в их числе был и 10 ДТЩ под командованием опытного моряка, участника первой мировой войны капитана 2 ранга Н. А. Мамонтова. Комиссаром там был батальонный комиссар В. М. Николаев. Меня перевели из 1 ДКТЩ минером в 10 ДТЩ.

Мы отрабатывали боевую организацию, уделяли особое внимание тральным и пулеметным расчетам, постам живучести и непотопляемости. Все знали, что на учебу времени отведено мало, и дорожили каждой минутой.

Большую воспитательную работу с личным составом проводили военные комиссары, призванные на флот партийные работники ленинградских предприятий. С их помощью молодые экипажи быстро окрепли. Росла тяга в партию. В своих заявлениях краснофлотцы писали: «Хочу сражаться коммунистом», «За любимую Отчизну отдам все силы, знания, а если потребуется, и саму жизнь…»

В ночь на 8 июля 10-й дивизион в составе десяти тральщиков вышел на боевое траление. Предстояло очистить от мин фарватеры в западной части Финского залива, в районе Ирбенского пролива.

Флаг командира 10-го дивизиона был поднят на «Петрозаводске» — речном буксире, приспособленном под штабной корабль.

Штормило. Облака заволокли небо, ухудшилась видимость. Полил дождь. Сигнальщики даже в бинокли с трудом различали идущие в строю кильватера мателоты^[2]. Молодые, малоопытные рулевые не могли удерживать корабли на заданном курсе. То и дело они «выкатывались» из строя, нарушали дистанции. Комдив и штурман непрерывно передавали через сигнальщиков: «Выровнять строй», «Удерживать дистанцию!»

Пересекли траверз банки «Олег». Еле видимый лучик «мигалки» предупреждал о навигационной опасности. В 23.00 по пеленгу 45°, справа по корме, на близком расстоянии от «Петрозаводска», сотрясая воздух, взорвалась донная неконтактная мина. Поднятый столб воды с оглушающим шумом свалился на палубу — сломало рулевую тумбу, вышло из строя рулевое управление, на верхней палубе сорвало шлюпки, погнуло шлюпбалки, сдвинулась с фундамента динамо-машина, сместились со своих мест котлы, по бортам и в кормовой части разошлись швы. Вода заливала трюмы, погреба с боезапасом и главные машины, погас свет. «Петрозаводск» начал тонуть.

Кое-кто получил ранения, --">