Илья Ильф , Евгений Петров - Одноэтажная Америка

девять часов из Парижа выходит
специальный поезд, отвозящий
в Гавр пассажиров «Нормандии».
Поезд идет без остановок и через
три часа вкатывается в здание
гаврского морского вокзала. Пассажиры выходят на закрытый перрон, подымаются на верхний этаж
вокзала по эскалатору, проходят
несколько зал, идут по закрытым
со всех сторон сходням и оказываются в большом вестибюле. Здесь они садятся в лифты и разъезжаются
по своим этажам. Это уже «Нормандия». Каков ее внешний вид — пассажирам неизвестно, потому что парохода они так и не увидели.
Мы вошли в лифт, и мальчик в красной куртке с золотыми пуговицами изящным движением нажал красивую кнопку. Новенький блестящий лифт немного
поднялся вверх, застрял меж ду этажами и неожиданно двинулся вниз, не обращая внимания на мальчика,
который от чаянно нажимал кнопки. Спус тившись на
три этажа, вместо того чтобы подняться на два, мы
ус лыша ли мучительно знакомую фразу, произнесен-

ную, однако, на французском языке:
«Лифт не работает».
В свою каюту мы поднялись по лестнице, сплошь покрытой несгораемым каучуковым ковром
светло-зеленого цвета. Таким же материалом ус тланы
коридоры и вестибюли парохода. Шаг делается мягким
и неслышным. Это приятно. Но по-настоящему начинаешь ценить достоинства каучукового настила во время
качки: подошвы как бы прилипают к нему. Это, правда,
не спасает от морской болезни, но предохраняет от
падения.
Лестница была совсем не пароходного типа — широкая и пологая, с маршами и площадками, размеры
которых вполне приемлемы для любого дома.
Каюта была тоже какая-то не пароходная. Простор
ная комната с двумя окнами, двумя широкими деревянными кроватями, крес лами, стенными шкафами, столами, зеркалами и всеми коммунальными благами, вплоть
до телефона. И вообще «Нормандия» похожа на пароход только в шторм — тогда ее хоть немного качает.
А в тихую погоду — это колоссальная гостиница с роскошным видом на море, которая внезапно сорва лась
с набережной модного курорта и со скоростью тридцати миль в час поплыла в Америку.
Глубоко внизу, с площадок всех этажей вокза ла,
провожающие выкрикивали свои последние приветствия и пожелания. Кричали по-французски, по-английски, по-испански. По-русски тоже крича ли. Странный
человек в черном морском мундире с серебряным якорем и щитом Давида на рукаве, в берете и с печальной
бородкой кричал что-то по-еврейски. Потом выяснилось, что это пароходный раввин, которого Генеральная трансатлантическая компания содержит на службе

15

16

для удовлетворения духовных потребностей некоторой
части пассажиров. Для другой части имеются наготове
католический и протестантский священники. Мусульмане, огнепоклонники и советские инженеры лишены духовного обслуживания. В этом отношении Генеральная
трансатлантическая компания предоставила их самим
себе. На «Нормандии» есть довольно большая католическая церковь, озаряемая чрезвычайно удобным для
молитвы электрическим полусветом. Алтарь и религиозные изображения могут быть закрыты специальными
щитами, и тогда церковь автоматически превращается
в протестантскую. Что же касается раввина с печальной
бородкой, то отдельного помещения ему не отведено
и он совершает свои службы в детской комнате. Для этой
цели компания выдает ему талес и особую драпировку,
которой он закрывает на время суетные изображения
зайчиков и кошечек.
Пароход вышел из гавани. На набережной и на молу
стояли толпы людей. К «Нормандии» еще не привык ли,
и каж дый рейс трансатлантического колосса вызывает
в Гавре всеобщее внимание. Французский берег скрылся в дыму пасмурного дня. К вечеру заблестели огни
Саутгемптона. Полтора часа «Нормандия» простояла
на рейде, принимая пассажиров из Англии, окруженная
с трех сторон да леким таинственным светом незнакомого города. А потом вышла в океан, где уже начиналась шумная возня невидимых волн, поднятых штормовым ветром.
Все задрожа ло на корме, где мы помеща лись. Дрожали палубы, стены, иллюминаторы, шезлонги, стаканы
над умывальником, сам умывальник. Вибрация парохода была столь сильной, что начали издавать звуки даже
такие предметы, от которых никак этого нельзя было

ожидать. Впервые в жизни мы слышали, как звучит полотенце, мыло, ковер
на полу, бумага на столе, занавески, воротничок, брошенный на кровать. Звучало и гремело --">