Эспер Эсперович Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

зеркало. Сентябрь, но еще тепло. Путешествие совершается при самых благоприятных усло­виях. Кто-то из проезжих выражает свое недоумение, почему так мало судов попадается по изгибам широкого водного пути, когда он связывает разнороднейшие промышленные цен­тры. «Случай, что сегодня именно нет. Движе­ние громадное>, поясняют присутствующие. Ка­кой-то пессимистически настроенный турист возражает: «конечно, цыфры на первый взгляд как-будто и внушительны, но если только пред­ставить себе, что необъятная Русь, находясь теперь в наиболее чем когда-нибудь тесном общении со среднеазиатским востоком, в ре­зультате очень слабо оттого богатеет и раз­вивается экономически, невольно задаешь себе, вопрос: способны ли мы взаправду что-либо путное создавать там, за Каспийским морем.
4

в Туркестане, после тяжелых жертв и ма­териальных затрат? мы бесспорно сильны пока на этой окраине в боевом отношении, наше внешнее могущество в новоприсоединенном краю должно до известной степени казаться зага­дочным Европе.—но ведь это все лишь вре­менно. Не пойдут туда теперь немедленно слу­жить и бескорыстно работать лучшие русские люди, не проявит купечество массу энергии и соревнования, — и плоды нашего долголетнего, как хотят уверить, исторически необходимого наступления на среднеазиатский восток, станут равны нулю и даже, того и гляди, случится не­что худшее: непосредственная близость к Афга­нистану и вера в возможность легко проложить себе дорогу на Индию самым пагубным обра­зом отразится на нашем положении в новых владениях, втянет нас в бесконечную войну с политическими соперниками, в конце-концов всетаки больше повредит России, чем английскому народу. Кто же спорит, что мы умеем покорять, что войска наши привыкли не остана вливаться ни перед какими преградами: дело не в этом. Положим, мы захотим пройти до индийской границы, и несомненно пройдем. Что же дальше? Перед армией очутятся двести пятьдесят миллионов туземного населения, съ
очень древней, своеобразнейшей интенсивной культурой. До европейцев всюду царили крово­пролитные неурядицы, бедствия так и сыпа­лись на страну; бесправие, насилие, не знали гра­ниц. Сплоченного целого ни по крови, ни по языку, ни по религии она нигде не представляла. Все элементы, входящие в состав гигантского тела, называемого Индией, до того противопо­ложны и подчас прямо враждебны друг другу, что пришельцам весьма не трудно действовать но принципу а нившимис я изразца ми,—изу кра ше ни а я огро м ными буквами наверху и пониже двумя вделан­ными в нее извивающимися не то драконами, не то змеями,—гордо царит над обступающимъ
пустырем, служа, так сказать, символом все­победной красоты на мрачном (Июне уныния и разрушения. Мягкие, нежные цвета и узоры, не уступающие ни в чем знаменитым самарканд­ским, до того бесподобны, что забываешь, где находишься, не в силах оторваться от их чарующей прелести, хочешь смотреть, смотреть без конца, наслаждаясь и любуясь плодами чьегото неведомого искусства.
До сих пор не определено, кто и когда воздвиг замечательную мечеть. Древность её, впрочем, во всяком случае не превышает четырех или пяти столетий. Может статься, она и позднейшего происхождения. По крайней мере, предание назы­вает строителем известного султана Бабера, по томка Тамерлана. Имя этого тимурида действитель­но высечено над входом в мечеть, но историче­ски непонятно, каким образом и чего ради указанный правитель, вытесненный узбеками из Туркестана, именно здесь создал нечто изуми­тельное в архитектурном отношении. Всего ве­роятнее, что пока благоразумно воздерживаться от гипотез и ждать, когда ориенталисты про­льют побольше света на малоизследованное про­шлое нашего подножья Хороссанских гор.
Говорят, года три назад мечеть еще была менее развалившись, и текинцы собирались въ
нее. Тецерь нельзя пройти под своды. Вход огорожен. Дальше виднеются кучи сложенного кирпича. Д жаль, если все понемногу рухнет, раньше, чем такой замечательный памятник подробно исследуют и опишут. Ведь до него лишь 12 верст от главного города области!
Близ мечети—могила чтимого населениемъ
мусульманского святого .Больше никаких нет достопримечательностей. Холодно. Неприветливо вокруг. Возвращаешься в Асхабад и думаешь: когда-то русские городки, вроде Аннау и других обширных персидских селений, вереницей по­тянутся вдоль северного склона этих гор, где, видимо. процветали оседлые --">