Ирина Николаевна Кнорринг - Стихи о себе

встрече: «товарищ».

Никогда не смотрели в глаза.

Узнавали по голосу вести

Мимоходом, на остром ветру.

В мутном мраке фабричных предместий

Находили ограбленный труп.

Рано, в сумерках, дом запирали,

Спать ложились и света не жгли.

По утрам в гимназическом зале

Повторяли: «вчера увели…»

И за наглым разбойничьим свистом

Опьяневших от крови солдат

Четко слышался в воздухе мглистом

Непрерывный и  жуткий набат.

В расплескавшейся мутной стихии.

В первобытной, запутанной тьме

Были ночи, как сны — огневые,

были лица — белее, чем мел.

И в рассветном молочном тумане,

В час, когда расточается мгла,

Где-то вспыхивала и росла

Напряженная радость восстанья.

1928

ТРОЕ

Где-то песни чужие звенят.

День смеется, унылый, серый…

И стоят на столе у меня

Утка с ярмарки и химера.

Здесь нас трое, и мы друзья.

Скучно нам и немножко жутко.

Здесь о нежном тоскую я,

О Монмартре тоскует утка.

И высовывая язык,

Затая неистовый крик,

Взглядом мудрым, высокомерным,

Нас оглядывает химера.

И проходит за часом час,

И сверкает моя иголка.

Тишина и покой у нас,

Благодать во всем. Скучно только.

И до боли чего-то жаль —

Ведь у каждого есть потери:

Утке хочется на Пигалль,

На Ситэ — премудрой химере.

Будет тихий, серый туман,

Будет вечер, ненужный, длинный…

Вероятно и я сама

Тоже стану игрушкой из глины.

1926

«Клубится дым у печки круглой…»

Клубится дым у печки круглой,

Кипит на керосинке чай,

 Смотрю  на все глазами куклы, —

Ты этих глаз не замечай!

Все так же ветер в парке стонет,

Все та же ночь со всех сторон.

А на стене, — на красном фоне —

Верблюд, и бедуин, и слон.

Ведь все равно, какой печалью

Душа прибита глубоко.

Я  чашки приготовлю к чаю,

Достану хлеб и молоко.

И мельком в зеркале увижу,

Как платье синее мелькнет,

Как взгляд рассеян и принижен,

И нервно перекошен рот.

1925

СТИХИ ОБ ОДНОМ

К.А.

I.«По садам пестреют георгины…»

По садам пестреют георгины —

Яркие осенние цветы.

С невеселым именем Ирины

Все светлей и радостнее ты.

Оттого ли так светло без меры,

Оттого ль так знойны эти дни!..

Эту легкость, эту боль и веру

Господи, — спаси и сохрани.

II. «Я все оставила, чем я жила…»

Я все оставила, чем я жила.

Всем, прежде близким, сделалась чужая.

И не оглядываясь отошла,

И ни о чем не вспоминаю.

Я все забыла: горечь пустоты,

И тихий лязг нетвердой черепицы,

И все мои восторги и мечты,

И письма те, — на десяти страницах.

Я даже не пишу теперь стихов,

Моих унылых и наивных жалоб…

— Все отдала я за твою любовь.

Неужто мало?

III. «Мы расстаемся тихо и просто…»

Мы расстаемся тихо и просто,

Слишком просто, чтоб стало темно.

А большие, мохнатые звезды

Будут медленно падать в окно.

И по-прежнему  душные ночи

Будут мучить в тревожном бреду…

— Ты не бойся, что я пророчу,

И накаркаю нам беду.

Но последней, короткою встречей

Мы искупим невольную ложь.

Я тебе ничего не отвечу,

Друг мой нежный, — и ты поймешь.

И не станет больных вопросов,

И запутанной, глупой игры.

Мы расстанемся тихо и просто,

Слишком просто, чтоб плакать навзрыд.

IV. «Принимаю все твои упреки…»

Принимаю все твои упреки,

Все, что будет, — будет хорошо.

Только б ты не сделался далеким,

Из моей бы жизни не ушел.

Захлебнусь я тонким сладким ядом,

Задохнусь я в --">