Ирина Николаевна Кнорринг - Стихи о себе

мыслью о тебе. И это — все.

Я — самая последняя из нищих.

И легкий ветер в щепы разнесет

Построенное на песке жилище.

И легкий ветер — разнесет мой дом —

Мои стихи и темный взгляд химеры,

и мутный день, который за окном

Печально стелется туманом серым.

Но дорог мне вот этот зыбкий свет,

Вечернее отсвечиванье стекол,

И эти дни, нежней которых нет,

Без мудрости, без цели и без срока.

Когда-нибудь найду душе приют

В пустой и жуткой тишине тумана…

Но никогда любить не перестану

Тебя, стихи и молодость мою.

1927

«Я накопила приметы…»

Я накопила приметы,

Много тревожных примет:

Будет холодное лето,

Матовый облачный свет.

Будут задорные блески

В землю опущенных глаз.

Ветер запутает дерзко

Смысл недослышанных фраз.

Неповторимые встречи,

Неутаенная грусть.

Слабые, узкие плечи,

Примут непрошеный груз.

В новой, приниженной жизни,

В неумолимой борьбе,

Будут рассказы о ближних

И иногда — о себе.

Длинные, цепкие руки

Сдавят до боли виски.

Мир потускнеет от скуки

И небывалой тоски.

Встанут забытые лица,

Кто — и зачем — не пойму.

Дом, где так трудно забыться,

Станет похож на тюрьму.

Будут бессонные ночи,

— Много тревожных ночей, —

И неразборчивый почерк

При осторожной свече…

В полдень томленья и лени,

Как и в былые года,

Вдаль от парижских строений

Будут скользить поезда.

И на поляне в Медоне,

У белоствольных берез,

Сердце впервые застонет

От накопившихся слез.

Горечь — обиды — и цепи —

Кто их сумеет нести?

И неуслышанный лепет:

«Было. Не будет. Прости!».

1928

«Всегда все то же, что и прежде…»

Всегда все то же, что и прежде,

И пестрота больших витрин,

И кукольные лица женщин,

И жадные глаза мужчин.

Под сеткой золоченой пыли,

На тихом берегу реки

Скользящие автомобили

Швыряют наглые ревки.

Вдоль стен, расхлябанной походкой,

С улыбкой лживой и ничьей,

Проходит медленно кокотка

В венце из солнечных лучей.

И в головном уборе клином

Монашка — Божья сирота —

С ключами на цепочке длинной

Влачит распятого Христа.

А я хочу — до боли  — жить,

Чтоб не кляня, не хмуря брови,

Весь этот подлый мир любить

Слегка кощунственной любовью.

1927

«За мутный день у мутного окна…»

За мутный день у мутного окна —

Огромный день неумолимой скуки,

За эту грусть («опять одна, одна…»),

За слабые уроненные руки.

Неужто никогда в своем уме

Ты не отыщешь слов — простых и нужных?

Ведь трудно жить в неозаренной тьме

И быть сухой и сдержанной наружно.

Потом — усталость, чтобы не грустя,

По мелочам больную жизнь растратить.

Стихи о скуке («так себе, пустяк…»),

О ветре, о разлуке, об утрате.

О мутном дне, непоправимом дне

У мокрого окна (на раме  — плесень).

И никогда ты не придешь ко мне

Ни с тихим словом, ни с веселой песней.

1929

«Молчанья ничто не нарушит…»

Молчанья ничто не нарушит —

Я сделала жизнь простой.

Ввела я и тело и  душу

В давно желанный покой.

Без мыслей, без слов и проклятий

Огромные дни скользят,

И синий больничный халатик

Удобней, чем всякий наряд.

А руки висят, как плети.

Я будто совсем не жива.

И нечего мне ответить

На ласковые слова.

1929

ДВУМ ЮРИЯМ

Вы строите большие храмы,

Вы кораблю даете ход,

Вы равномерными стихами

Изображаете полет.

И с безрассудным постоянством

Из непомерной пустоты

В междупланетные пространства

Вы устремляете мечты.

И я для --">