Антология - Советская поэзия. Том второй

Ты всю вселенную потряс, мой век,

Ты — вольного цветения начало.

Услышав твой волшебный сказ, мой век,

Страдающее время просияло.

Ты и учитель и дитя, мой век,

Все, что в душе твоей запечатлелось,

Грядущему оставишь ты навек,

Ты сам растешь и нам даруешь зрелость.

Ты утвердил на небесах, мой век,

Моей отчизны торжество и славу,

Ты косность тяготения отверг

И стал владыкой космоса по праву.

Склонился ты пред женщиной, мой век,

Мы ей хвалу слагаем громогласно.

Лишь там красив и волен человек,

Где женщина свободна и прекрасна.

С тобой вдвоем я все смогу, мой век,

Хоть в сердце слышу голос укоризны:

О да, я у тебя в долгу, мой век,

Но в этом долге — смысл и счастье жизни!

1972

Вспоминаются юные годы Перевод С. Липкина

Смотрю на тебя — вспоминаются юные годы,

Те годы, кипевшие, как родниковые воды,

Те годы, горевшие жаром любви и свободы.

Я слышу весенних цветов первозданный рассказ,

И в мире, нам кажется, нет никого, кроме нас.

Заря ли сама загоралась рассветной порою,

Иль ты выбегала навстречу мне вместе с зарею?

Соперников я не боялся — не скрою, не скрою:

Вот сердце мое — и не сыщешь ты сердца верней…

О, взлеты, о, тайны дотоле невиданных дней!

Средь ярких тюльпанов сама ты казалась тюльпаном,

Пленяла ты юношей косами — черным арканом,

Ты ранила многих, но счет не вела этим ранам…

Известно: в плену у красавицы пленник таков,

Что с гордостью носит и терпит железо оков.

Каких задушевных подруг ты нашла в комсомоле,

Как жадно в себя ты вбирала дыхание воли!

Лишь юность я вспомню — забудутся все мои боли.

Пылал я: придет на свидание иль не придет?

Иных в мирозданье тогда я не ведал забот!

Те дни вспоминаю, когда ты безмолвно страдала,

От мира, от жизни таило тебя покрывало,

Былое на прежнее рабство тебя обрекало:

Мол, в доме пускай твои косы заменят метлу,

Пусть руки твои, как совок, выгребают золу…

Немало ты вынесла горя в ту бурную пору,

Но к новому миру упорно вздымалась ты в гору,

И солнце открылось пытливому, ясному взору.

Сокровищем люди Востока тебя нарекли,

И женщина славою стала таджикской земли.

Ты — жизни моей долгота, полнота и основа,

И то, что в ней было, и то, что неслыханно ново,

Ты — свет моих дней, и не надо мне света иного,

Поныне ты зорька весенняя жизни моей,

Вне жизни твоей нет движения жизни моей!

1972

Хранительница огня Перевод С. Липкина

Ходила женщина когда-то к соседям за огнем,

Она одалживала пламя, заботилась о нем,

Как жемчуга, ценились спички, и женщина в те годы

Огонь для дома добывала кресалом и кремнем.

Хозяйка тлеющие угли под пеплом берегла,

Чтоб ни в печи не остывала, ни в очаге зола,

И щеки у нее пылали, как будто хлеб румяный,

От яркого печного блеска, от жаркого тепла.

Поскольку женщина издревле в моем краю родном

Огня хранительницей стала и в сумерках, и днем,

То вспыхиваем не случайно при каждой встрече с нею,

Ее живым, неугасимым объятые огнем.

1975

ЯКОВ УХСАЙ (Род. в 1911 г.)

С чувашского

^{3}

Лес Иванова Перевод П. Градова

Наш отец — вековой дуб.

Из народной песни

Подобно дубу вековому,

Поэт под ветрами стоял.

В жестокий век он добрым словом

Сердца людские согревал.

Народ его, как сына, любит.

Сраженный, он в сердцах живет.

Вовеки о великом дубе

Не позабудет наш народ.

Из желудей его поднялся

Огромный лес. Как он подрос!

И сам он в том лесу остался,

Вершиною касаясь звезд.

Живет, живет поэта слово,

Великий образ не исчез.

Шуми же, лес, —

могучий, новый,

Лес Константина Иванова^{4},

Поэзии чувашской лес!

1940

Песня про Волгу

--">