Варлам Тихонович Шаламов , Даниил Леонидович Андреев , Юз Алешковский , Надежда Августиновна Надеждина , Анатолий Владимирович Жигулин , Юрий Иванович Чирков , Лев Платонович Карсавин , Юрий Алексеевич Казарновский , Николай Алексеевич Заболоцкий , Юрий Осипович Домбровский , Ольга Львовна Адамова-Слиозберг , Сергей Александрович Бондарин , Анна Александровна Баркова , Павел Николаевич Васильев , Семен Самуилович Виленский , Борис Натанович Лейтин , Павел Александрович Флоренский , Сергей Александрович Поделков , Лазарь Вениаминович Шерешевский , Александр Леонидович Чижевский , Елена Львовна Владимирова , Юрий Павлович Нольден Трубецкой , Андрей Анатольевич Загряжский , Мария Кузьминична Терентьева , Арсений Михайлович Стемпковский , Юрий Васильевич Грунин , Юрий Александрович Стрижевский , Татьяна Ивановна Сухомлина-Лещенко , Наталья Милиевна Аничкова , Вадим Гаврилович Попов , Платон Иосифович Набоков , Светлана Ивановна Шилова , Александр Александрович Тришатов , Михаил Николаевич Фроловский , Макс Кюнерт , Владимир Кемецкий Свешников , Александр Александрович Панкратов - Средь других имен

день, когда поэзия в, может быть, самую трудную минуту пришла ко мне спасением и не позволила пасть духом и сломиться.

О декламации стихов в камерах, о запоминании их с голоса вспоминают многие бывшие заключенные.

Сочинение стихов становится и сопротивлением, и жизненной силой, и спасением. «Мои стихи — пример душевного сопротивления, которое оказано растлевающей силе лагерей», — сказал Варлам Шаламов, и в стихах он писал:

Качает наше горе

На лодке рифм.

Я рифмами обманут

И потому спасен.

О спасительной силе творчества пишут почти все поэты, тем сильнее вера в нее звучит в лагерной поэзии. После приговора, на пересылке, в преддверии отбывания долгого срока, Сергей Бондарин пишет стихотворение «Карты»:

В колоде карт игральных

Нет для меня тузов,

А — символы лесов

Или морей полярных.

Но что ж сниму с колоды,

К тем картам приучась?

Мне б

Вдохновенья час,

Чтобы осилить годы.

В лагере поэт особенно обостренно ощущает значение поэтического творчества в своей жизни и судьбе.

И в одних лишь стихах я найду

Всех бесчисленных ран излеченье.

(Л. Шерешевский)

~~~

Стихи мои, единственные дети!

Вас не имея, я бы тут зачах.

(Ю. Грунин)

В 1968 году Юрий Грунин, цитируемый выше, послал свои лагерные стихи в «Новый мир» Твардовскому. Александр Трифонович ответил, что не может напечатать их «по причине внешней», и заканчивал письмо таким пожеланием:

«Желаю Вам всего доброго и, прежде всего, сохранения той неусыпной духовности отношения к жизни, которая позывала Вас к стихам даже там, где было, казалось бы, совсем не до стихов».

Представление о том, что лагернику должно быть «совсем не до стихов», распространено широко. С точки зрения обыкновенной житейской нелагерной логики, заключенного должны бы занимать более существенные, более близкие к условиям его существования вещи и заботы. К тому же почти полная неизвестность лагерной поэзии на воле, исключая несколько песен, порождала и укрепляла общественное мнение в том, что у нас лагерной поэзии нет. И даже после того, как были опубликованы «Моабитские тетради» Мусы Джалиля, написанные в фашистском концлагере, наше двойное сознание отказывалось проводить какие-либо параллели. А в то же самое время в стихах выживших в немецком плену соузников Мусы Джалиля, как, например, Юрия Грунина, тема плена получает новое развитие:

Позади — война, загоны плена,

прозябание по лагерям.

Впереди — не видно перемены:

снова двор, где вышки по углам.

А седые дни проходят мимо.

А в судьбе опять немая мгла.

Так что оговорка Твардовского знаменательна, хотя объяснима и может быть оправдана. Но в этом же письме есть и другие знаменательные, более важные строки, в которых Твардовский говорит о глубинных первопричинах самого существования лагерной поэзии:

«В Ваших «Двух тетрадях» несомненно есть стихи, написанные не из одной любви к этому занятию, а по более глубокой и существенной потребности. Это, вообще говоря, и приближает стихи к тому, что принято называть поэзией».

«По более глубокой и существенной потребности…» Мера этой глубины и существенности здесь та же, которой меряют и саму жизнь.

Как известно, в экстремальных ситуациях организм включает самые сильнодействующие свои скрытые резервы. Таким резервом является, по-видимому, поэтическое творчество, этому есть множество примеров.

А. Л. Чижевский, издавший в 1914 и 1918 годах сборники стихов, член и председатель Калужского отделения Всероссийского союза поэтов, с середины двадцатых годов не только переставший печататься, но и писавший одно-два, в лучшем случае около десятка стихотворений в год, вдруг за один только 1943 год, находясь в Челябинской тюрьме, затем в Ивдельском лагере, написал более ста стихотворений, причем среди них вершинные его произведения.

Из воспоминаний поэтессы Надежды Надеждиной:

«В юности я писала стихи, но в конце двадцатых годов, выйдя замуж за поэта Николая Дементьева… я перешла на

--">