Андрей Белый , Сергей Тимофеевич Григорьев , Всеволод Вячеславович Иванов , Андрей Соболь , Борис Андреевич Пильняк , Александр Васильевич Ширяевец - Круг. Альманах артели писателей, книга 4

гляди-ко-сь!

И утихли шопоты и гул.

Индо каменный Иван Великий

Золотую голову нагнул.

— Ну и ладная! Ну и баская!

Своевольные уста!

А повадка — атаманская,

Не гнетет ни робь, ни страх!

Запечалились смерды, нищие,

Засутулились — хил и дюж,

Заворочала знать глазищами

— Вот уж встренет жонку муж!

А она идет — головушка не клонится,

А угодникам-святителям не молится,

Не склоняется у шапки государевой,

А идет как будто заревом одаривает!

Еще больше знать-бояре улюлюкают:

— Не длинен правеж с бесчинницей-гадюкою!

— А и влить ей в глотку олова, сорвать кумач!

— А руби ей голову, руби, палач!

    Затрубил трубач,

          — Начинай, палач!

Вытирал палач с лица крупен пот,

Грозовой топор, ой, топор берет!

Зашарахались конные, пешие,

Закричал палач:

          — «Напотешусь я!»

А и тут жена мужу глянула

В его буркалы бестыжие,

Говорит ему таковы слова,

Не от тех-ли слов ветры стихнули:

— Зарубить меня ты силен-волен,

Да ведь Правду-мать не загнать в полон!

— Эй, насильники зажирелые,

Без меня мое дело сделают!

— Отворяй, палач, мою кровь-руду,

Не один алтын — не один дадут!

Как расхлопался царь глазищами!

Подлыгалы, спесь да знать!

Как взбурлили смерды, нищие,

Словно встали воевать!

— Ну, и ладная! Ну, и баская!

Не похерить, не сгасить,

Ни запугами, ни острастками

Атамановскую прыть!

А и что-ж ты, палач, на расправу не скор?

А и что-ж ты, палач, опустил топор?

А и что с палачем ныне деется,

И с чего ныне кровь не безделица?

Аль прожгло слепоту-глухоту да смрад?

Отчего твои руки, палач, дрожат?

Затрубил трубач,

Начинай, палач!

И взметнулся он, — и охнул

Сброд прислужный и кричат,

Как топор широкий грохнул

У царева у плеча.

— Взбесновался что ли, леший!

Не бывало никогда!

И над царской дышат плешью,

А народ-от кто — куда!

— «Промах! Дьявол!»

          Как спросонка

Руганул палач судьбу.

— «Ты дозволь-дозволь мне, жонка,

Во едином лечь гробу!»

XI.

Ой, и мчатся дни-быструхи

Неугончивые,

Не успеешь оглянуться

И очухаться.

Заходили Русью слухи

Переметчивые,

Из конца в конец метнутся,

Дослухайте-ка:

Сгиб палач у покрова,

Умирал, зарок давал:

— «Ты сними-сними, кровяник-топор,

Мой великий грех-зазор!

Ты сумей, сумей до самых плеч

Кривде голову отсечь!

Чтоб на белом на свету-свету,

Позабыли маету!»

— Вон что бают до ночи

Малыши, бородачи!

Видно, молвь то неспроста,

Значит будет вольгота!

XII.

Звонко, звонко утро дышет, —

К чорту сны и марево!

Залихватски солнце вышло,

В гусли загуслярило:

— За работу, с песней красной,

С думами сокольими,

Чтобы молвить: не напрасно

Жили-своеволили!

Январь, 1924.

Москва.

Андрей Белый Москва

РОМАН

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Печатая 1-ю главу I-ой части моего романа «Москва», я должен сказать два слова о конструкции его, без чего восприятие этой первой главы может быть предвзятым. Идея романа — столкновение двух эпох в Москве; две «Москвы» изображаю я; в первой части показывается Москва дореволюционная; во второй части — «Новая Москва». Задание первой части показать: еще до революции многое в старой Москве стало — кучей песку; Москва, как развалина, — вот задание этой части; задание второй части — показать, как эта развалина рухнула в условия после-октябрьской жизни.

Автор.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ДЕНЬ ПРОФЕССОРА

Да-с, да-с, да-с!

Заводилися в августе мухи кусаки; брюшко их — короче; разъехались крылышки: перелетают беззвучно; и — хитрые: не садятся на кожу, а… сядет, бывало, кусака такая на платье, переползая --">