Уильям Шекспир - Монолог «Быть или не быть…» в русских переводах XIX-XX вв.

Каншин Жить иль не жить – вот в чем вопрос. Что честнее, что благороднее: сносить ли злобные удары обидчицы-судьбы или вооружиться против моря бед, восстать против них и тем покончить с ними… Умереть – уснуть – и только… Между тем, таким сном мы можем положить конец и болям сердца, и тысячам мучительных недугов, составляющих наследие нашей плоти, – такой конец, к которому невольно порывается душа… Умереть, уснуть. Быть может, видеть сны. – Вот в чем затруднение. Ибо какие же сны могут нам грезиться во время этого мертвого сна, когда мы уже сбросили с себя все земные тревоги? Тут есть перед чем остановиться, над чем задуматься. Из-за такого вопроса мы обрекаем себя на долгие-долгие годы земного существования… Кто, в самом деле, захотел бы переносить бичевания и презрение времени, гнет притеснителей, оскорбления гордецов, страдания отвергнутой любви, медленность в исполнении законов, наглость власти и все пинки, получаемые терпеливым достоинством от недостойных, когда он сам мог бы избавиться от всего этого одним ударом короткого кинжала. Кто согласился бы добровольно нести такое бремя, стонать и обливаться потом под невыносимою тяжестью жизни, если бы боязнь чего-то после смерти, страх перед неизвестною страною, из которой не возвращался ни один путник, не смущали нашей воли, заставляя нас покорно переносить испытанные уже боли и в трепете останавливаться перед неведомым… Итак, совесть превращает всех нас в трусов. Так природный румянец решимости сменяется бледным отливом размышления; так размышление останавливает на полпути исполнение смелых и могучих начинаний, и они теряют название «действия»… Но тише. Вот хорошенькая Офелия. О нимфа, в своих святых молитвах помяни и меня, и все мои грехи.

Д. Аверкиев

Жизнь или смерть – таков вопрос;

Что благородней для души; сносить ли

И пращу, и стрелу судьбы свирепой,

Иль, встав с оружьем против моря зол,

Борьбой покончить с ними. Умереть –

Уснуть, – не больше. И подумать только,

Что сном окончатся и скорби сердца,

И тысячи страданий прирожденных,

Наследье плоти… Вот исход, достойный

Благоговейного желанья… Умереть –

Уснуть… Уснуть… Быть может, видеть сны…

Вот в чем препятствие. Что мы, избавясь

От этих преходящих бед, увидим

В том мертвом сне, – не может не заставить

Остановиться нас. По этой-то причине

Мы терпим бедствие столь долгой жизни, —

Кто снес бы бичеванье и насмешки

Людской толпы, презренье к бедняку,

Неправду притеснителя, томленье

Отверженной любви, бессилье права,

Нахальство власть имущих и пинки,

Что терпеливая заслуга сносит

От недостойного, – когда он может

Покончить с жизнью счеты

Простым стилетом. Кто бы стал таскать

Все эти ноши, и потеть, и охать

Под тягостною жизнью, если б страх

Чего-то после смерти, той страны

Неведомой, из-за границ которой

Не возвращаются, – не путал воли,

Уча, что лучше нам сносить земные беды,

Чем броситься к другим, нам неизвестным.

Так в трусов превращает нас сознанье;

Так и решимости природный цвет

От бледного оттенка мысли тускнет.

И оттого-то также предприятия,

Великие по силе и значенью,

Сбиваясь в сторону в своем теченье,

Не переходят в дело, – Успокойся…

Прекрасная Офелия… О нимфа,

В своих святых молитвах помяни

Мои грехи.

Н. Россов

Быть иль не быть? Вот в чем вопрос. Что глубже:

Сносить безропотно удары стрел

Безжалостной судьбы иль стать лицом

Пред морем бедствий и окончить их

Борьбою? Умереть – уснуть, не больше,

И знать, что с этим сном исчезнут все

Волненья сердца, тысячи страданий –

Наследье праха. О, такой конец

Желанный! Умереть – уснуть. Уснуть?

А сновиденья? Вот она – преграда:

Какие грезы скрыты в смертном сне,

Когда освободимся мы от плоти?

Вот почему так долговечно горе.

Иначе кто б переносил насмешки

И кровожадность века, гнет тиранов,

Высокомерье гордецов, тоску

Отвергнутой любви, судей бесстыдство,

Законов медленность, презренье тли

К заслуге скромной, ежели один

Удар кинжала успокоить может?

Кто б, обливаясь потом и стеная,

Бродил под бременем земных невзгод,

Когда б не страх чего-то после смерти,

Перед таинственной страной, откуда

Не возвращался ни единый путник?

Вот отчего слабеет наша воля

И заставляет нас скорей терпеть

Зло жизни, чем

--">