Анна Алексеевна Аксенова - Сестра говорит сестре

Анна Аксенова Сестра говорит сестре

Девочка под бережком

У других девочек всегда есть что-то, чего нет у меня.

У одной в земле под стеклом цветочный секретик.

Другая свободно говорит на ангельском языке.

Третья с глазами как сварка,

Мужчины смотрят и слепнут,

Несут ей меха и злато.

Спотыкаются, но несут.

А еще есть такая девочка,

Девочка под бережком.

Моя тетя сказала:

Если я буду плохо себя вести,

Ее вместо меня возьмут в дом.

Ей

Отдадут мои чистые платья,

Отдадут мои рваные шорты,

Сандалии отдадут.

Мама, мама,

Если я пахну тиной и рыбой,

Это не я.

Не верь ей.

Я вместо нее

Под бережком.

Сижу и реву,

И река ревет вместе со мной.

Я вырасту и у меня тоже будет секретик.

Я вырасту и выучу все человеческие языки.

Я вырасту и мужчины меня погребут

Под стогом норок и соболей.

Ведь во мне есть тоже что-то,

Чего нет у других девочек.

Мама, ты, пожалуйста, проверяй,

Это все еще я

Или девочка под бережком.

Выстрел

Над двором кружится ястреб.

Он улетает.

Мама сразу возвращается в дом.

Звонит, говорит соседям:

«К вам полетел ястреб.

Он кружился над нашим двором».

Наверно, они там сейчас

Выходят из дома в юбках цветастых.

Хлопают, чем-то гремят,

Чтобы он улетел в поля.

Он мне часто снится.

Мне хочется рассмотреть его совсем близко,

Бросить в него камень

Или выстрелить из ружья

И рассмотреть его

Совсем близко.

Самый счастливый день

У меня слишком много счастливых дней,

И один точно никак не выбрать.

Например, вот смотрите,

Мне 11 лет, я иду с уроков.

Я победила в школьной олимпиаде

По английскому языку.

Я так горжусь собой,

Я самый лучший ребенок!

Я иду в сумраке второй смены,

Пропахшая сухариками и жевачкой.

Мурлычу стишочки,

Воображаю, как сейчас позвоню маме.

Она в больнице у дедушки.

Но с ним будет все хорошо!

Ведь бабушка уже лежала в больнице,

И с ней было все хорошо.

Воображаю, как сниму белье на балконе,

Потому что мама просила.

А я всегда помню, что и когда нужно делать,

Поэтому я молодец!

И вот я пришла.

Я открываю скорее балкон.

(Хоть я всегда все помню,

Но могу ведь потом и забыть).

Звонит телефон.

Это мама!

Мама:

Дедушка умер.

Я позвоню папе,

Он завтра тебя привезет с ним попрощаться.

Я снимаю белье на балконе.

Оно мерзлое ведь февраль.

Ко мне приходит подруга.

Ей 13 и она ночует со мной,

Когда мама куда-нибудь уезжает.

Я говорю ей

Про дедушку.

Про олимпиаду мне стыдно сказать.

Я не помню, кому я вообще говорила

Про эту олимпиаду.

Память здесь начинает меня подводить.

Помню маленькую черную маму с заплаканными глазами.

Такую несчастную я ее видела только раз за 28 лет.

Помню, как мне становится все равно

Из за троек по математики.

Помню, как машина окатывает меня весенней водой,

И я плачу в тубзике на втором этаже.

А какая-то девочка старше меня

Говорит:

Ну ты чего?

Давай помогу отмыться.

И мир вдруг переворачивается

И снова встает на место.

И мне вдруг так хорошо.

Рядом с незнакомой красивой девочкой.

И я потом много еще побеждала.

И – никто – не умирал.

***

Можно быть плошкой для супа,

Можно святою чашей.

Я разрешаю, я разрешаю

Быть себе и другой такой же

Девочке,

Курящей тайком от мамы,

Выкрашенной в ошибки,

Видящей на остановке

Вросший в кирпич плакат.

«Кому ты нужна курящая?»

«Кому ты нужна говорящая?»

«Кому ты нужна настоящая?»

Только, только себе.

А еще собакам в приюте,

Музыке на телефоне.

Если собьет машина – умрешь,

Она будет дальше играть.

Я разрешаю, я разрешаю

Тебе умирать

Только неосторожно,

Медленно, медленно,

Лет через 45,

От рака легких

В лечебных предгорьях Кавказа,

Слушая, как сестра говорит сестре

На чужом для них языке

(Потому что родной

Третья поросль мигрантов не помнит),

Сестра говорит сестре

На чужом для них языке:

«Когда я здесь,

Мне кажется,

Бог слышит мои молитвы».

Я улыбнусь им

Желтым старческим ртом

И затаенно их пожалею.

Как же мне повезло,

Как же мне повезло.

Он слышит меня везде,

Даже когда я плошка,

Даже когда я не чаша.

***

Девочка, милая девочка,

Ты надеваешь тоненькие колготки.